Карл Витакер - Полночные размышления семейного терапевта

Ко всеобщему изумлению, за день до свадьбы такая двухчасовая встреча восемнадцати человек при наличии видеокамеры состоялась. Исход ее оказался на удивление благоприятным для всех, в том числе и для меня. Я старался «смягчить» систему, говоря, что жених и невеста должны лучше узнать друг друга, и поэтому решили провести встречу, где можно представить себе картину воспитания в той семье, где он или она привыкли обитать. Я предупредил молодых о том, что брак часто становится двусторонним псевдотерапевтическим соревнованием, где каждый является и терапевтом, и пациентом для другого. И брак — также борьба за того, кто создает новую семью по модели семьи своих родителей.

В двухчасовой встрече переплетались темы семейных философий, примеры разных стилей жизни, некоторые мифы, обсуждался вопрос, почему одна семья всегда стремилась сохранить мир, а другая — всегда боролась. Встреча проходила тепло и свободно, несмотря на то, что двое родителей одного из молодых не встречались с момента развода. В конце встречи две пары родителей прочитали в один голос заявление, написанное молодыми, в котором они (родители) отказывались от права контролировать жизнь своих детей и отпускали своего ребенка в новую жизнь.

Это могло бы стать новым ритуалом, с помощью которого наука о поведении, становящаяся новой религией, помогала бы человеку развестись с семьей родителей и вступить в брак с чужой семьей. Такой ритуал приглашал бы родителей вступить в лигу двух семей. Если обычно ритуалы связывают и объединяют отдельных людей, то этот ритуал объединял бы две семьи.

Наиболее подходящая метафора для изображения роли психотерапевта — работает ли он индивидуально, с парами или семьями — это родитель. Быть родителем значит и заботиться, и функционировать. То есть недостаточно лишь беспокоиться о благополучии другого, чтобы быть родителем, — нужно добровольно отодвинуть свою личность в сторону, чтобы функционировать, действовать в интересах другого. Подобно тому как родитель не имеет права драться с ребенком в полную свою силу, нельзя, занимаясь психотерапией, быть только личностью. Необходимо поставить свою личность в рамки дисциплины.

Цель родителя-терапевта состоит в том, чтобы предоставить пациенту возможность быть самим собой в большей мере; открывать новые границы своей деятельности, новую свободу быть разгневанным или близким, чтобы стать центром собственного бытия. Эта свобода возникает благодаря тому, что терапевт (родитель) управляет ситуацией, отвечает за безопасность, создает подходящую среду. И тогда пациент может изменять социальные правила и систему контроля, действующие в его повседневной жизни.

Изолированность терапевтической ситуации позволяет пациенту быть сумасшедшим без той дурной изоляции, которая превращает сумасшествие обычной жизни в кошмар. Это сумасшествие в пределах жестких границ, установленных профессионалом. Одна из причин, почему брак так помогает быть хорошими родителями, заключается в том, что брак дает опыт безопасной привязанности, а она является основой для свободы полнее заботиться о ребенке. Если на самом деле основной симптом человека — это бред слияния, иллюзия, что, вступив в союз с другим, мы навсегда излечились от боли одиночества, тогда психотерапия представляет собой избавление из нашей первой тюрьмы, то есть из семьи, в которой выросли. Мы открываем, что возможна другая привязанность, дающая убежище, — искусственная и временная, но все же реальная. И если удается стать самостоятельнее и сильнее, мы можем вернуться в эту семью на положении равных, а не узников.

Образ терапевта-родителя помогает понять и то, что значит быть пациентом. Если ты пациент — делай ставку на свободу. Если же ты терапевт, то помни, что твоя дисциплина, а не только твоя забота, необходимы пациенту. У психотерапии много своих льгот и преимуществ. Одно из них — это постепенное избавление от власти фантазий, препятствующих нашему желанию полнее быть самими собой.

Последствия психотерапии, когда она эффективна или полезна, как и результаты родительского успеха, многообразны. Одно из самых главных — свобода от прошлого, от всегдашнего страха, что «это» случится опять. Есть и другие «побочные продукты» успешной терапии — свобода отзываться на чужие нужды; свобода находиться в контакте с другими; открытие, что существуем на самом деле мы, существуют они и существую я (а то, что мы играем в разных социальных пьесках, не обязательно должно нас уродовать). Развитие способности присутствовать — «изюминка», которая помогает отличить просто адекватную, компетентную, приспособленную личность от личности цельной. В конечном итоге благодаря психотерапии мы учимся сам процесс жизни проживать как терапию, как процесс непрерывного роста.

Слово терапия может иметь самые разные значения. Существует, например, много вещей, терапевтичных для человека, которые никак не назовешь терапией. Терапия предполагает осознанную роль, как и роль родителя, а терапевтическое действие оказывает все, что влечет за собой рост и цельность. Назвать «терапевтическим» можно многое, например, работу патронажной сестры в деревне, систему адаптации и обучения ходьбе для инвалидов, частично потерявших эту способность, или систему обучения крайне необразованных людей тому, как учиться. Терапевтичными могут быть скучные, нелепые, авторитарные действия. Любой опыт может оказаться терапевтическим. Война чаще калечит, но некоторые люди возвращаются с войны после всех ее ужасов и опасностей невероятно возросшими и цельными.

Высвобождение чувств, когда мы колотим подушки и орем на того, о ком заботимся, или на того, на кого злимся, может быть терапевтичным. Процесс регрессии терапевтичен, будь то игра или настоящая зависимость от кого-либо, когда тебя ласкают, восхищаются тобой, когда ты можешь положиться на других и тебя принимают. Также и процесс присоединения бывает терапевтичным — свидание, участие в спортивной команде, в группе, где обсуждают какой-то вопрос, членство в каком-нибудь клубе. Гипнотически измененное состояние сознания, возникшее самопроизвольно или специально кем-то индуцированное, может быть терапевтичным. Такое явление, как перенос, стимулирует терапевтичность события или является таковым само по себе, когда некая ситуация воскрешает детские отношения с родителями или братьями и сестрами.

И надо ясно понимать, что терапевтическое влияние оказывает не сама ситуация, а ее значение для человека. Ничтожное событие оказывается терапевтичным, а грандиозное ничего не дает для целостности, единства и роста. Любая психотерапия стремится к росту личности, большему единству, цельности, принятию самого себя. Часто это происходит, а нередко ничего не получается.