Майя Лисина - Формирование личности ребенка в общении

• одни связывают сыновнюю и дочернюю любовь с тем, что мать, кормя и пеленая малышей, удовлетворяет их примитивную – «оральную» или «анальную» – сексуальность (A. Freud, 1946);

• другие подчеркивают, что мать чаще бывает возле ребенка и тот просто «запечатлевает» ее образ (J. Ambrose, 1961);

• третьи ссылаются на эмоциональную общность матери и ребенка, восходящую к их биологической общности в период внутриутробного развития (W. S. Condon, L. W. Sander, 1974).

Но уже сама множественность и разнородность выдвигаемых обоснований наводят на мысль о бесконечной сложности проблемы и о ее неразрешенности на сегодняшний день.

Мы далеки от мысли, будто сумели сделать то, что оказалось не под силу множеству мыслителей и исследователей. Нам вообще представляется, что в основе избирательных привязанностей лежит сложный комплекс разнообразных причин, разобраться в котором можно только постепенно. Но в центре комплекса, несомненно, должны стоять коммуникативные потребности, связь которых с феноменами избирательности во взаимоотношениях пока изучена явно недостаточно. Вот почему была выдвинута сформулированная выше гипотеза и предприняты первые попытки ее экспериментально проверить.

Наибольшей завершенности достигли два исследования – о влиянии потребности в общении на формулирование привязанности детей ко взрослому (С. В. Корницкая, 1975) и о воздействии коммуникативных потребностей на становление дружеских привязанностей между детьми (Р. А. Смирнова, 1981).

Обратимся сначала к исследованию С. В. Корницкой. Помимо научного оно может иметь и житейское, рабочее название: «За что дети любят взрослого?». С. В. Корницкая исходила из предположения о том, что удовлетворение потребности ребенка в общении и процесс реального взаимодействия со взрослым человеком должны в большой степени обусловливать формирование привязанности к этому взрослому в случае, когда содержание контактов с ним адекватно уровню развития коммуникативной потребности ребенка. Если же содержание общения не соответствует достигнутому ребенком уровню развития коммуникативной потребности – сильно опережает или отстает от него, – то его расположение ко взрослому будет ослабляться вследствие постоянно переживаемой ребенком по вине взрослого неудовлетворенности.

Для проверки гипотезы были разработаны три программы взаимодействия взрослого с ребенком, представляющие собой модели трех форм общения:

ситуативно–личностного (или эмоционального – Э [5]), предположительно удовлетворяющего потребность детей в доброжелательном внимании взрослого;

ситуативно–делового (С), предположительно удовлетворяющего их потребность в сотрудничестве со взрослым;

внеситуативного (В), предположительно удовлетворяющего потребности детей в уважении, взаимопонимании и сопереживании со взрослыми.

Предварительные наблюдения позволяли ожидать, что I программа (Э) окажется адекватной для младенцев первого полугодия жизни, II программа © – для детей раннего возраста, а III программа (В) – для дошкольников. Соответственно этому предположению к участию в опытах были привлечены 6 младенцев, имевших к началу опытов возраст от 1 мес. 21 дн. до 2 мес. 28 дн. жизни; 6 детей раннего возраста от 8 мес. 24 дн. до 1 года 5 мес. 3 дн. и 6 дошкольников от 6 лет 3 дн. до 6 лет 9 мес. 8 дн. к началу опытов.

Для того чтобы каждая программа отчетливо выступила перед ребенком и чтобы у него успело сложиться на ее основе определенное отношение ко взрослому, экспериментатор предлагал ее детям на протяжении 20 занятий подряд с интервалами в 1–3 дня. Порядок введения трех программ общения варьировался в опытах с разными детьми, что позволяло учесть возможное влияние последовательности различных моделей общения на результаты эксперимента. Каждая программа менялась в зависимости от возраста испытуемых, но имела следующие общие особенности.

I программа (Э)предусматривала ласку взрослого, выражавшую его доброжелательное внимание к ребенку, и включала улыбку, прикосновение и поглаживание, взятие на руки (в отношении двух младших групп) или на колени, покачивание, сопровождаемые негромкой ласковой речью, комментировавшей действия взрослого и содержавшей похвалы ребенку.

II программа(С) предусматривала общение, опосредствованное игрушкой (для младших детей) или набором игрушек для сюжетных и дидактических игр (для старших). Взрослый совместно с ребенком действовал с игрушками, постоянно предоставляя малышу инициативу и проявляя активность только в случае необходимости, вызванной скованностью или вялостью ребенка.

III программа (В)предусматривала только чисто вербальное общение. В опытах с младшими детьми взрослый разговаривал с ребенком, декламировал стихи, произносил прозаические тексты, с вниманием глядя на испытуемого. В опытах с дошкольниками программа В протекала в виде бесед на самые разные темы, причем и здесь особое внимание уделялось поддержанию и поощрению инициативы детей.

Помимо занятий проводились также контрольные пробы, цель которых состояла в том, чтобы выявить сложившееся у ребенка отношение ко взрослому. Для этого взрослый пребывал наедине с ребенком в комнате, где находились разные игрушки, и оставался пассивным, предоставляя ребенку проявлять любую инициативу. Все обращения ребенка он встречал доброжелательно и поддерживал их. Контрольные пробы производились четыре раза: до начала всех занятий и по окончании каждой из трех программ.

Занятия с детьми вел только экспериментатор. В контрольных пробах в тот же день, что и экспериментатор, с детьми встречалась незнакомая им женщина. Пробы с нею позволили учесть взросление детей. При первой встрече она и экспериментатор вызывали примерно одинаково слабое расположение испытуемых.

Всего с каждым ребенком на протяжении 4–5 мес. было проведено 84 опыта: 60 занятий и 24 контрольные пробы (12 – с экспериментатором и 12 – с посторонней женщиной). Для суждения об отношении детей к экспериментатору и о его изменении под влиянием общения были выделены 63 показателя, в которых проявлялись основные параметры поведения ребенка: эмоциональное состояние и экспрессии детей; взаимодействие со взрослым с помощью предметных действий, вокализаций и речевых высказываний; инициативные попытки ребенка поддержать или изменить общение; внимание ко взрослому.

Анализ статистически надежных различий, установленных в ходе занятий и на контрольных пробах, позволил С. В. Корницкой сделать следующие выводы.

Предпочтение к программам увеличивается с возрастом: у младенцев оно прослеживается по 9 показателям из 63, в раннем возрасте – по 13, а у дошкольников – уже по 17. При этом у младенцев различия в поведении проявляются почти исключительно по количеству отвлечений (7 случаев из 9), в то время как у детей постарше они касаются и остальных параметров поведения.