Ольга Гордеева - Измененные состояния сознания и культура: хрестоматия

Иммитативная теория гиперстресса, напротив, рассматривает это изменение проверки реальности в качестве позитивной черты, заставляющей эго производить защитные гормоны*. Эго убеждается в реальности личностного ужасного сценария, и эндокринные системы реагируют на этот сценарий как на реальность. (…) Следующий воображаемый пример поможет уяснить теорию: женщина вовлечена в энергичную борьбу со своим мужем. Она видит ужасный сон, в котором она уменьшилась в размере и, вероятно, преследовалась незнакомой мужской фигурой. Испуганная, со стучащим сердцем и подскочившим давлением, она закричала во сне, как обычно бывает, забыв, что это сон (возможно, эндорфиновый эффект). Утром она проснулась переполненная эндорфинами и другими успокоительными веществами и, восстановив самообладание, была готова продолжать борьбу.

Терапевтический эффект некоторых целительских систем, широко использующих сны, может быть лучше понят в контексте иммитативной теории гиперстресса. Например, в двух системах терапевтического воздействия – и в ирокезской системе [22], и в системе Асклепия [20, 110–120], – если видящий сны лечится, то ситуация сна должна, по меньшей мере частично, воспроизводиться в реальности. В этих примерах личностная ситуация угрозы, вначале представленная в снах, затем воспроизводится для потенциальной интенсивной гормональной стресс–реакции. В ирокезской системе смелый мужчина может увидеть во сне, что он захвачен врагами и сожжен на костре; на следующий день (если он желает предотвратить реальный захват) он должен проявить свою смелость в представлении – игре с огнем – иногда в столь реалистической манере, что ожоги не заживают несколько месяцев [22].

Предложенная теория может быть уместна в объяснении терапевтических эффектов многих североамериканских терапевтических систем, использующих моделирование микропсихозов психоделическими (см. «Галлюциногены»*) растениями. Многие испытавшие это воздействие были сильно испуганы, особенно когда прошли это первый раз. [10, 12; 7, 15–16]. (…) Существует два типа ужасов, используемых с психоделической целью, – специфические галлюцинаторные образы гигантской змеи или ягуара и общий страх надвигающегося растворения эго. Оба могут быть представлены в связи с эндорфиновой реакцией как часть терапевтического воздействия. (…)

Субъективные переживания участников транса должны интерпретироваться при помощи гиперстрессовой теории [18]. Особенно ценны описания субъективного опыта аудиомоторных трансов тех из участников, которые имели научную подготовку в проведении наблюдений. Майя Дерен [3] представила великолепное описание повторяющейся одержимости в контексте гаитянского ритуала Вуду*, а Ларри Петерс [16] описал свои ощущения во время ранних стадий инициации в непальском шаманизме. Переполненность переживанием чувства расщепления личности отмечается обоими, но особенно М. Дерен [3, 233–246].

Иногда в условиях реального стресса и искусственно созданного гиперстресса испуганный индивид может внезапно пережить ощущение глубокого спокойствия. Этот скачок от ужаса к эйфории обычно связан с идеей сверхъестественного вмешательства (зависящей, возможно, от мировоззрения индивида), потому что успокоение возникает без видимых причин, подобно «богу из машины» (deus ex machina). Эту ответную реакцию на стресс я именую здесь «всемогущественным управлением». В той или иной форме оно есть универсальная черта шаманистского целительства.

Хорошо известен подобный феномен в некоторых функциональных психозах. В контексте жестких стрессовых жизненных условий ответной реакцией может быть дезинтеграция эго. Феноменология этих состояний. включает чувства паники, разрушения мира и потерю границ эго. Проверка реальности сильно ослаблена. В середине этого Gupterddmmerung появляется чувство откровения и самосовершенства, соединенное с иллюзией всемогущества эго, которое обосновывает веру психотика в то, что он – спаситель мира, а одержимого – что он истина в последней инстанции. С этой новой уверенностью в свое всемогущество он из сверхвозбудимого состояния может осуществить возврат к относительному спокойствию. (…)

Всемогущественное управление может также присутствовать в предсмертных переживаниях [14]. Обстоятельства сильной угрозы жизни, такие как возможность утонуть, казнь на электрическом стуле, несчастный случай и болезнь, порождают присутствие характерного изменения сознания (ИСС): возможны обзор сцен прошедшей жизни «как будто фильм в ускоренном темпе», чувство присутствия «защитника других» или чувство пассивной покорности смерти, сопровождающееся успокоением. Нойес [14] проследил 215 случаев предсмертных переживаний для изучения последующей направленности изменений. Он обнаружил ряд паттернов поведения, некоторые из которых могут быть интерпретированы как верования, возникшие из «всемогущественного управления»: чувство относительной неуязвимости; чувство особой значимости или судьбоносности; вера в получение благосклонности от Бога или судьбы; и укрепившаяся вера в продолжение существования после смерти [14, 235].

В то же время необходимо заметить… не все, испытавшие ИСС такого типа, отнесли их к сверхъестественному фактору. Оценка Ливингстоном своих «предсмертных» переживаний, приведенная выше, показывает, что у него было ИСС, но он не отнес его к божественному вмешательству. – он обобщил свое переживание и осмыслил его как телесный механизм, созданный «милосердным Создателем» как облегчение для животных, убиваемых плотоядными.

Спонтанные религиозные переживания, описанные Джеймсом [9], мы также должны рассматривать как примеры «всемогущественного управления». Эти же состояния часто присутствуют в условиях сильнейшего стресса [18]. Индивид попадает в «быстрое» экстатическое состояние с потерей границ эго, иногда с галлюцинациями, будучи уверен, что эти переживания содержат глубинную истину, и часто с верой, что это состояние – проявление божества. (…)

Ясно, что «всемогущественное управление» широко используется в психотерапевтических системах как способ внушения, изменения веры и подчинения себе страха. (…)

Начало аудиомоторных трансов характеризуется диким и возбужденным поведением. Впоследствии во многих терапевтических культах такое поведение переходит в спокойное русло появляющихся ритуально–специфических образцов поведения. «Всемогущественное управление» проявляется во внутреннем убеждении, что необъяснимый подъем, прилив спокойствия и силы представляют собой одержимость индивида сверхъестественными силами. (…) По отношению к религиозным переживаниям было показано, что они часто сопутствуют ощущению беспомощности и серьезной потере самоуважения. В таких условиях «всемогущественное управление» создает мимолетное чувство могущества, утверждающего самоуважение, что часто является результатом стабилизации эго. «Всемогущественное управление» может быть рассмотрено также в качестве психологического аналога гомеостатического физиологического механизма, функция которого не столько в сохранении жизни, сколько в сохранении чувства психологического благополучия (sense of well–being).