Михаил Бейлькин - Медицинские и социальные проблемы однополого влечения

Книга Крафта-Эбинга отражала уровень знаний и характерные догмы его эпохи. В тогдашнем обществе царил страх перед мастурбацией. Психиатры были твёрдо уверены, что именно она приводит к психическому заболеванию, позднее названному шизофренией. Молодые, рано деградировавшие больные, мастурбировали, не таясь. Врачи ничего не могли с этим поделать. Путая причину со следствием, они решили, что чем интенсивнее онанизм, тем быстрее идёт распад личности больного. Крафт-Эбинг свёл всё воедино – онанофобию, учение о вырождении, чувство бессилия перед шизофренией вообще и особый ужас перед её токсической формой. А поскольку бред своего больного он ошибочно принял за “острую гомосексуальность”, то в его сознании нетрадиционный секс стал ужасной, порой смертельной патологией. Так, Крафт-Эбинг дал дополнительный импульс гомофобным страхам, присущим врачам и обществу.

Современные психиатры не так по-доктринёрски нетерпимы в неприятии гомосексуальности, но и они в своём большинстве не сомневаются, что однополое влечение – болезнь. Так, известный психиатр А. М. Свядощ (1974) утверждает: “Мы не можем признать естественным, когда человек испытывает половое влечение к лицам своего пола и отвращение к лицам противоположного пола. Если бы все люди стали гомосексуалистами, род человеческий прекратился бы” . Убедительность этих аргументов снижается, однако, простыми соображениями.

Во-первых, основная масса людей, практикующих гомосексуальную активность, вовсе не испытывает отвращения к лицам противоположного пола. Гею свойственно не столько отвращение, сколько безразличное отношение к женщине как к сексуальному объекту. Аналогичным образом обстоит дело и с лесбиянками: мужчины для них не враги, а, скорее, “представители другого биологического вида” , как сказала одна из них в телепередаче. Во-вторых, если исходить из критерия продления рода, то к лицам с девиациями придётся причислить, скажем, большинство балерин. Ведь отказываются же они из любви к своей профессии от деторождения! Здравый смысл и долгая предыдущая история человечества позволяет надеяться, однако, что все женщины не ринутся в балерины и лесбиянки, а мужчины – в геи, так что жизнь на Земле всё-таки сохранится.

Точку зрения, полярную позициям Крафт-Эбинга, представляют те, кто категорически отвергает версию о том, что однополое влечение – болезнь и считает его вариантом нормальной сексуальности.

В книжке “Если ты голубой” (Алексей Зосимов 1995), предназначенной для юношей с гомосексуальной ориентацией, молодой психолог пишет:

«“Голубизна” не связана ни с нарушениями в организме, ни с отклонениями в психике – это доказано (есть даже соответствующий документ, принятый Всемирной организацией здравоохранения). Просто существуют три варианта нормального сексуального пола: гомосексуальность – влечение к людям своего пола, гетеросексуальность – влечение к людям противоположного пола и бисексуальность – влечение к людям как одного, так и другого пола. Наиболее распространённое мнение о голубых как о каких-то совершенно особенных людях, резко отличающихся от “нормальных”, – это мнение неверно. На самом деле изначально все люди бисексуальны: они способны испытывать влечение и к своему полу, и к другому (это открытие сделал больше ста лет назад Зигмунд Фрейд). Те или иные предпочтения (в том числе, разумеется, и более частые: той или иной внешности, того или иного темперамента и т. п.) формируются обществом, культурой, собственным жизненным опытом».

Отметим талант и искренность Алексея Зосимова. Обращаясь к начинающим геям, он пишет:

“Вероятнее всего, первыми геями, с которыми ты столкнёшься, будут постоянные посетители общественных туалетов, а если ты живёшь в более или менее крупном городе – завсегдатаи того места, где каждый вечер собирается голубая “тусовка”. Многие из них имеют привычку подчёркивать и демонстрировать свою гомосексуальность (так, как они её понимают). Они любят говорить о себе и друг о друге в женском роде, подражать (в искажённой и преувеличенной форме) женской речи, женским жестам; зачастую их интересует только секс в самом узком смысле этого слова, а в сексе – количественные показатели (число партнёров, размер половых органов и т. п.). Как реагировать на всё это? Напрашивающиеся реакции: отвращение (“Я не такой! Я не хочу быть таким!”) или отождествление (“Они – геи и я – гей; значит, это мой образ жизни и моё поведение”). И то, и другое вполне понятно, но правда – и сложнее, и проще: геи бывают разными. С одной стороны, не место красит человека: и в привокзальном сортире иной раз может оказаться вполне достойный человек, которому плохо, которому просто некуда больше пойти, потому что никого на свете у него нет. И демонстративная, внешняя гомосексуальность, так называемое “хабальство” у кого-то – свидетельство умственной ограниченности и душевной пустоты, а у кого-то – маска, под которой человек пытается защитить ранимую душу и отчаявшееся сердце. С другой стороны, геи туалетов и “плешек” – это ещё не все геи, а только весьма небольшая, но зато наиболее бросающаяся в глаза их часть, причём часть, может быть, наименее удачливая и счастливая, обречённая, в конечном счете, на глубокое одиночество, – стоит ли принимать эти правила игры?

Вполне возможно, что встретишь ты и вечно испуганных молодых (или не очень молодых) людей, пытающихся завести знакомство, тесно прижавшись в общественном транспорте, и больших и маленьких начальников, пытающихся решить свои личные и сексуальные проблемы с помощью служебного положения... И в этих, и в каких-то ещё подобных ситуациях необходимо помнить: с одной стороны, эти люди могут и не заслуживать презрения и осуждения, да и сам ты в какой-то момент можешь оказаться на их месте (хотя мы тебе искренне желаем, чтобы этого не случилось)”.

Ссылки Зосимова на Фрейда мало удачны. Тот ничего не ведал о критическом сроке половой дифференциации головного мозга. Он полагал, что изначальная бисексуальность под влиянием детских невротических переживаний и накопленного жизненного опыта с возрастом переходит в тот или иной тип половых предпочтений. Это близко к идее Кинси о континууме, охватывающем бессчётные вариации сексуальной активности.

Своё утверждение о равноценности трёх альтернативных форм половой ориентации, Зосимову логичнее было бы подкрепить фактом взаимонезависимости гетеро- и гомосексуального потенциалов. При этом, однако, становятся явными пробелы его концепции: непонятно, почему у “ядерных” гомо- или гетеросексуалов один из потенциалов преобладает над другим и почему они равны по силе у истинных бисексуалов? Тем самым, вопрос о природе гомосексуальности и о степени её нормальности повисает в воздухе.