Дональд Винникотт - Маниакальная защита

Лично для меня углублённое понимание концепции Mrs Klein, названной ею «маниакальная защита», приходит с постепенным углублением моего понимания того, что такое внутренняя реальность. Три-четыре года назад я противопоставил понятия «фантазия» и «реальность», что заставило моих друзей — не психоаналитиков сказать мне, что использование мною слова «фантазия» отличается от принятого использования этого термина. Я ответил на их возражения, что недопонимание неизбежно, поскольку (как, например, с использованием в психоанализе слова «тревога») было бы легче объяснить изобретение нового слова, чем применять уже существующее слово с новым смысловым оттенком.

Постепенно, однако, я обнаружил, что использую слово «фантазия» в его обычном значении, и пришел к идее сравнения внешней реальности не столько с фантазией, сколько с внутренней реальностью.

Отчасти то, что я рассматриваю, является игрой слов, поскольку, пока не будет достаточно серьезного отношения к «фантазии», сознательной и бессознательной, не будут прилагаться усилия к использованию термина внутренняя реальность. Более того, на мой взгляд, может быть для кого-то изменение в терминологии повлечет за собой более глубокую веру во внутреннюю реальность. [1] Понятие «психическая реальность» не оставляет места для фантазий; понятие «внутренняя реальность» предполагает существование внутреннего и внешнего мира, а следовательно, также существование ограничивающей мембраны, которая относится к тому, что я сегодня называл бы «психосомой» («psyche-soma»). — Примечание 1957 года.

Связь между этим вступлением и названием моей статьи — «Маниакальная защита» — состоит в том, что частично оно само является маниакальной защитой от полного определения внутренней реальности. Существуют колебания в способности принимать во внимание внутреннюю реальность, связанные с собственной депрессивной тревогой. Следствием оказывается то, что однажды в психоаналитической практике пациент, который использует главным образом маниакальную защиту, предоставляет материал, который бросает вызов любой существующей в это время интерпретации; однако заметки об ассоциациях этого времени могут сделать вполне понятным прочтение материала в последующем.

Новое понимание заставляет нас вновь объявить о «бегстве в реальность» (Searl, 1929) как о бегстве от внутренней реальности, а не от фантазии. Внутренняя реальность описывает сама себя в терминах фантазии, и все же это понятие не синонимично фантазии, так как используется для обозначения той фантазии, которая является индивидуальной и организованной, и исторически относящейся к физическим переживаниям, возбуждениям, удовольствиям и боли младенчества. Фантазия — это часть усилий индивида по обращению с внутренней реальностью. Можно сказать, что фантазии [2] Сегодня я бы использовал выражение «фантазирование» («fantasying»). — Примечание 1957 года. и сны наяву являются всемогущей манипуляцией внешней реальностью. Всемогущий контроль реальности подразумевает фантазии о реальности. Индивид достигает внешней реальности через всемогущие фантазии, выработанные в усилиях уйти от реальности внутренней.

В последнем параграфе своей статьи («Бегство в реальность» 1929) мисс Searl пишет: «…в опасности (ребенок) хочет сохранить идеальных, любящих и любимых, родителей всегда с собой, без страха сепарации; в то же самое время он (ребенок) в ненависти хочет разрушить злых, требовательных родителей, которые оставляют его, подвергая внушающим страх опасностям неудовлетворенного либидинозного напряжения. Т. е. во всемогущей фантазии ребенок съедает одновременно и любящих и требовательных родителей…».

Я чувствую, что момент, который здесь опущен — это признание отношения к объектам, которые ощущаются существующими внутри. Может показаться, что то, с чем мы встретились, это не просто фантазия об объединении хороших и плохих родителей, мы сталкиваемся с фактом, которого ребенок в значительной степени не сознает (по тем же причинам, которые действуют во взаимоотношениях ребенка с внешними родителями), а именно тем, что садистические атаки продолжаются внутри ребенка: атаки на хороших или взаимно любящих друг друга родителей (потому что, будучи счастливыми вместе, они являются фрустрирующими), атаки на родителей, которые становятся плохими из-за ненависти, защита от плохих объектов, которые теперь угрожают также и Эго, а также попытки уберечь хорошее от плохого и использовать плохое для противодействия плохому, и т. д.

Всемогущие фантазии это не столько внутренняя реальность сама по себе, сколько защита от ее принятия. В этой защите можно найти бегство во всемогущие фантазии, а также бегство от одних фантазий к другим и в результате бегство к внешней реальности. Поэтому мне кажется, что нельзя сравнивать и противопоставлять фантазию и реальность. В заурядных книгах о приключениях мы часто видим, как автор убегает в детские мечты, а затем использует реальную действительность как точно такой же полет фантазии. Он не осознает внутреннюю депрессивную тревогу, от которой бежал. Он ведет жизнь, полную случайностей и приключений, которую точно описывает. Но на читателя он производит впечатление относительно неглубокой личности по той причине, что автор-путешественник утверждает свою жизнь на отрицании индивидуальной внутренней реальности. Поэтому многие переходит с облегчением от подобных писателей к другим, которые могут допустить депрессивную тревогу и сомнение.

В течение анализа можно проследить уменьшение маниакальной защиты в поведении и фантазиях пациентов. По мере снижения депрессивной тревоги и возрастания веры в хорошие внутренние объекты в результате анализа маниакальная защита становится менее интенсивной и менее необходимой, а также менее заметной.

Можно связать уменьшение всемогущих манипуляций, контроля и обесценивания до нормы с той степенью маниакальной защиты, которая используется всеми в повседневной жизни. Например, кто-то видит, как в мюзик-холле на сцену выходят танцоры, обученные выглядеть энергично и живо. Можно сказать, что здесь имеет место первичная сцена, или эксгибиционизм, или проявление анального контроля, или мазохистическое подчинение дисциплине, или вызов Супер-Эго. Раньше или позже кто-то добавит: это ЖИЗНЬ. Как бы то ни было, главным в представлении является отрицание смертности, защита от депрессивных идей «смерти внутри», сексуализация же здесь вторична.

А как насчет таких вещей как бесконечно работающее радио? А как насчет жизни в городе вроде Лондона с его шумом, который никогда не прекращается, и огнями, которые никогда не гаснут? Все это иллюстрирует получение защиты от внутренней смерти через реальность и использование маниакальной защиты, которая может быть вполне нормальной.