Самуил Лурье - Муравейник (Фельетоны в прежнем смысле слова)

Великодушный составитель, правдивый, незлопамятный...

Но неважно. Книжка все-таки вышла очень и очень полезная - даже как автопортрет любимчика здешней удачи. Странное, конечно, впечатление: Лев Никулин и Осип Мандельштам под одной шикарной обложкой.

И не думаю я, что тм - или где бы то ни было - примут это издание в качестве оправдательного документа - одного на всех. Каждому, скорее всего, придется отвечать за себя.

... Загадочный это ход мыслей: в случае чего, дескать, оправдаемся Мандельштамом: он якобы за нас, якобы вместо нас, на худой конец - от нашего имени защитил честь страны. Вот же - были не только Колыма, Катынь, Чечня Мандельштам тоже был, и Гумилев, и Клюев, - итог века, согласитесь, в нашу пользу - посторонитесь, прочие века, народы и государства! Минуточку, скажут нам, - а как вы поступили ну вот хотя бы с этим пресловутым Осипом Мандельштамом? Составитель антологии намекает, что утопили в лагерном сортире, - это верно? Ах, это не вы, это плохие современники ваших родителей, - а вам подавай покой и волю, - но что же прикажете мне делать с чеченскими детьми? - спросит Господь. Если таковой существует.

Письмо XXXVI

23 мая 1996

Когда похоронный патруль уйдет, - сказано у Киплинга, - и коршуны улетят, приходит о мертвом взять отчет мудрых гиен отряд.

За что он умер и как он жил (перевод Константина Симонова) - это им все равно. Добраться до мяса, костей и жил им надо, пока темно.

Полгода не прошло со дня кончины Иосифа Бродского - и появилась неопрятная брошюра с неузнаваемым его портретом на обложке. В брошюре сказано:

"Поэтический авторитет Иосифа Бродского не только неприлично раздут, он целиком мифологема небрезгливых и безудержных в саморекламе "Граждан Мира"!"

"Эта иррациональная поэзия Иосифа Бродского полностью чужда России, хотя она и звучит на русском языке..."

"Проходя круги ада, русские не ощущают свою ущербность от неприятия ими чуждой поэзии русскоязычного поэта. Утраты нет, потому что фиалки Бродского пахнут не тем. Поэт это скрывает: иначе не будут распространять его стихи, предназначенные быть троянским конем в мире доверчивых славянских чувств..."

Ну и, наконец:

"Русофоб Бродский навсегда останется в нашей памяти как Разрушитель России, подобный Меню и Якунину, Горбачеву и Яковлеву..."

Затейливые какие выражения, не правда ли? Автора зовут Ю. К. Бегунов, он в последние годы приобрел известность как специалист по теории и практике употребления лексемы "жид" (см. "ЛГ" от 27.12.95 и "НВ" от 6.4.96), - но здесь почему-то сдерживается, - конечно, из последних сил.

Зато применяет филологические, так сказать, навыки - приобретенные, должно быть, в Пушкинском Доме за долгие годы занятий древнерусской литературой. (Этот Бегунов, говорят, публично называет себя учеником академика Лихачева. Бедный академик!) Самое главное в этом деле - ударить ненавистного поэта цитатой под дых, а потом наступить на лицо, - но сперва надо самому изготовить цитату. Для доктора наук из Пушкинского Дома тут ничего невозможного нет. Берете, например, две строчки:

Изо всех законов, изданных Хаммурапи,

Самые главные - пенальти и угловой,

и переделываете вторую таким образом: "самое главное - пенальти головой"!

А вот прием не простой, а очень простой. У Бродского:

Запоминай же подробности, восклицая

"Vive la Patrie!"

Ученый вместо этих загадочных и противных иностранных слов ставит в цитате всего лишь "ИА!" - и сразу выявляет со всей очевидностью, что поэт не любит Родину и не умеет рифмовать.

Видать, крепко полагается этот Бегунов на доверчивое славянское сердце. Поддельные цитаты - это еще что! А какие в этой брошюре толкования текстов... Но это легко вообразить.

А называется - "Правда о суде над Иосифом Бродским". Правда эта, оказывается, состоит в том, что Фрида Вигдорова записала ход судебных заседаний 1964 года неверно. Ее запись, обошедшая весь мир, - фальшивка. Фрида Вигдорова (о которой Анна Ахматова написала, что она была "единственным высочайшим примером доброты, благородства, человечности для всех нас") - вообще не присутствовала на суде над Иосифом Бродским. Это неопровержимо, по мнению Бегунова, следует из текста некоей стенограммы, опубликованной провокатором Лернером, дважды судимым за мошенничество. Как не довериться такому источнику? Лернер приводит в самодельной своей стенограмме целый эпизод: судья Савельева вызывает свидетельницу защиты Вигдорову, а той в зале нет как нет, и адвокат Торопова произносит что-то вроде - ну и наплевать.

Этого Бегунову достаточно, чтобы обвинить во лжи - в "беспардонном вранье"! - и Фриду Вигдорову, и Лидию Чуковскую... (Для презренного пассажа: "Ну и ну, Лидия Корнеевна! Можно ли так лгать?" и т. д. - литературных слов лично я не нахожу.)

Так вот. Вигдорова присутствовала на суде не как свидетельница - как журналистка. Что присутствовала - подтверждается не только воспоминаниями порядочных людей (включая адвоката Топорову), - это для Бегунова, я понимаю, не имеет значения, - но и секретной справкой КГБ, недавно напечатанной:

"Осуждение Бродского вызвало различные кривотолки в среде творческой интеллигенции. В значительной степени этому способствовала член Союза писателей Вигдорова Ф. А., по собственной инициативе присутствовавшая на суде и составившая необъективную стенографическую запись хода процесса..."

Подвергать сомнению информацию тов. Семичастного - согласитесь, неблагоразумно.

Но тогда получается, что так называемая стенограмма Лернера - никакая не стенограмма, раз в ней содержится эпизод нереальный! А вот и другой такой же: возможно ли, чтобы в 1964 году обвиняемый произнес в зале суда: "И не работал я потому, что вашей партии и Ленину я не верил и не верю", - а судья Савельева и ухом не повела? Остального текста не привожу: только неграмотный и безумный сексот Большого Дома способен сочинить - и никто, кроме сотрудника Пушкинского Дома, не способен поверить, - что, например, профессор Адмони давал суду показания в таком стиле: "Я смею утверждать, что он гениален. Об этом мне говорили даже люди из-за границы"...

Насчет Пушкинского Дома - разумеется, шутка. Разумеется, нелепо было бы предполагать, будто Бегунов пребывает в добросовестном заблуждении.

... Ах, в какой они ярости, что Иосиф Бродский от них ускользнул обманул - не пришел умирать на Васильевский остров! Что теперь какому-нибудь специалисту по слову "жид" и могилу не осквернить без риска познакомиться с кутузкой - хотя бы венецианской...

А впрочем, всё по Киплингу: Гиены и трусов, и храбрецов жуют без лишних затей, но они не пятнают имен мертвецов: это - дело людей.

Письмо XXXVII

5 июня 1996

Самая существенная литературная новость: третий том "Записок об Анне Ахматовой" подготовлен к печати. Книга, над которой Л. К. Чуковская работала буквально до последнего дня, будет опубликована в нескольких номерах "Невы", начиная с августовского. Этот том "Записок" - самый шумный: последние три года жизни А. А. А. - прилив славы, любви и лести, а вокруг раздается гул впервые разрешенной, ненадежной свободы - то напечатан "Матренин двор", то арестован Бродский; надежда сменяется отчаянием, переходящим в отвращение... Приложены выбранные места из переписки литературы с властью (например, о деле Бродского).