Джон Пауэлл - Как устоять в любви (издание 2)

Некоторые говорят, что нельзя быть совершенно открытыми и честными с теми, кого любишь. Это может оказаться для нас непосильным. Эти люди говорят, что мы должны быть настоящими лишь в той части себя, которую мы открываем. По причинам, о которых я говорил выше, я не верю всему этому. Я лишь считаю, что сообщение о таких вещах, которые не являются в точном смысле эмоциями, но которые оказывают на наши чувства большое влияние, следует делать с определенной осторожностью и в подходящее время.

Каждый человек должен сам принимать решение в отношении стабильности его отношений с другим, о глубине понимания и принятия. По всей вероятности, такого рода сообщение должно быть сделано тогда же, когда человек об этой вещи вспомнил, или же, если это кажется слишком неосторожным шагом, то откровенность такого рода следует отложить до какого-то момента в будущем, когда будет достигнута необходимая глубина понимания и принятия. Постоянное утаивание будет постоянным ущербом во взаимоотношениях и препятствием к той любви, которая могла бы быть.

Из всех вещей, угрожающих подлинному диалогу, особенно следует избегать вторжения в диалог обвинений либо партнера, либо самого себя. Мы уже говорили, что никто не может быть причиной наших эмоций, но может лишь стимулировать те эмоции, которые уже есть в нас. Самый обычный путь, через который обвинение проникает в диалог и разрушает его, лежит через дверь уверенности в том, что именно вы являетесь причиной, вызвавшей мои эмоции, или что имеется по крайней мере очевидная связь между вашими действиями и моими эмоциями, — «любой на моем месте отреагировал бы точно так же!» Обе реакции основаны на обвинении, и оба обвинения неправомочны.

Например, мы с вами договорились встретиться в определенном месте в определенное время. Вы опоздали на полчаса. Я ужасно рассердился. Мне в этом случае следует сказать вам об этом, как о простом факте, подразумевая только, что во мне живет нечто такое, что отвечает гневом, когда мне приходится кого-то ждать. Но представьте себе возможные осуждающие обвинения, которые могут излиться через мои слова, интонации, выражение лица.

«Ты мог бы придти вовремя!»

«Ты поступил невежливо!»

«Тебе наплевать на меня!»

«Какая же это любовь к ближнему!»

«Ты никогда не можешь придти вовремя!»

«Ты просто эгоист!»

«Ты сделал это мне назло!»

«Вот почему у тебя нет друзей!»

«Ты вообще не умеешь рассчитывать время!»

«Только ты можешь ухитриться опоздать в такое место!»

и т.д.

Заметьте, что все эти обвинения, очевидно, ставят меня в позицию превосходства в нашем диалоге. Это своего рода «презумпция превосходства», которая не должна иметь места в подлинном диалоге. Вы имеете полное право на собственные эмоции типа смущения или фрустрации. Но когда я решаю, что правота на моей стороне, и занимаю привилегированную и высокомерную позицию, то очевидно, что скорее следует заняться моими эмоциями, а не вашими. Обвинение — смерть для подлинного диалога. Более того, обвинения, которые мы выдвигаем в таких случаях, обычно включают в себя косвенную разрушительную критику, которая убивает само-принятие, само-уважение и само-празднование. И когда такие обвинения вторгаются в отношения, любовь, уходит.

Расположение к диалогу кратко может быть сформулировано так: Я хочу, чтобы ты узнал меня. Я вступаю в диалог в поисках тесного взаимопонимания, а совсем не для того, чтобы достичь какой-то победы. Я хочу разделить с вами самое ценное, что у меня есть, — самого себя. Предупреждающие флажки эмоций развешены повсюду, предупреждая о рискованности задуманного. Но я иду на этот риск ради вас и хочу предпринять этот акт любви. Я знаю, что не может быть дара любви без принесения в дар самого себя.

Я знаю также, что являюсь просящим через это мое самораскрытие. Я прошу прежде всего вашего внимания и принятия меня. Я приглашаю вас к тому же, что делаю я, то есть разделить ваше «я» со мною. Вы также инстинктивно чувствуете, что здесь есть определенный риск. Возможно, сам факт того, что я иду на этот риск, ободрит вас также пойти на этот риск ради меня. Как только вы будете готовы пойти на этот риск, я всегда буду рад встретить вас. Вам нет необходимости чувствовать, что вы должны ответить мне в тех же словах, что и я, и в то же самое время, что и я. Любовь свободна, так что моя любовь к вам должна оставлять вас свободным для того, чтобы вы могли ответить мне своим собственным способом, и в то время, которое является для вас наилучшим.

Сущность риска состоит в следующем — у меня есть некоторая нужда, и когда я открываю вам мои чувства, вы узнаете об этом. Я говорю вам о моем одиночестве, моей обескураженности, саможалении, моих страхах перед лицом жизни. Тем самым взрывается миф о моей самодостаточности. У меня больше нет моих старых фасадов — бесстрастия или бравады, за которыми я прятался. Претензия на мою самодостаточность была одновременно и самоподдержкой и самозащитой. Но это удерживало вас от возможности по-настоящему узнать меня. И вот теперь я собираюсь этим пожертвовать, потому что я хочу, чтобы вы знали меня по-настоящему. Теперь, когда я оставил все мои старые игры, мою защиту с помощью притворства или тех или иных претензий, когда я остаюсь перед вами как бы совершенно обнаженным, останетесь ли вы рядом со мной, покроете ли вы меня мягкими одеждами вашего понимания?

Довольно легко увидеть, почему этот риск необходим в отношениях любви. Любовь, как мы уже сказали, ставит вопрос: «Каким вам нужно, чтобы я был?» Если я не желаю признать мои нужды честно и открыто, тогда в моей жизни не остается места для вашей любви. Вы никогда не сможете почувствовать, что вы действительно важны для меня. И вы в конце концов оставите меня. В этом случае вы никогда не захотите быть еще одной парой рук, аплодирующих в аудитории, перед которой я выступаю.

Итак, я выхожу к вам в диалоге, желая, чтобы вы узнали меня, желая пойти на этот существенный риск ясности в откровении о моих чувствах. Поступая так, я должен помнить, что то, что я говорю вам, является исключительно моим, которое я вам предлагаю. Сущность моего откровения — это не мои мысли. Любой человек может знать все мои мысли, которые я когда-либо высказывал, но по-настоящему он не будет знать меня. Я должен разделить с вами мои глубочайшие чувства. Если кто-либо знает мои чувства, он знает меня. Когда я делюсь с вами чем-либо из хранилища моих мыслей, мнений или предпочтений, я так или иначе знаю, что я даю вам нечто от моего излишка. Когда же я делюсь с вами моими глубочайшими чувствами, то я отдаю самую мою сущность. Я отдаю вам то, что по-настоящему значимо во мне.