Владимир Леви - Исповедь гипнотезера

— А с вами особый разговор. Сейчас станете другим…

При слове «четверг» станете Линдоном Джонсоном, президентом Соединенных Штатов. Гул возбуждения…

— Тише. Четверг.

— Юрка! — отчаянно кричит из зала приятель.

Бесполезно, Юрки уже нет. Президент Джонсон отвечает на вопросы корреспондентов. Из зала несутся вопросы один другого каверзнее. Нет, вы только послушайте, как он ловко выходит из положения.

— Да, меня зовут Линдой… Люблю собак…

— Сколько вы расходуете на вооружение?

— Много. Спросите об зтом у министра финансов. Или у министра обороны, если угодно.

— Сколько у вас детей?

— Спросите у моей жены, она точно помнит.

— Ваше любимое времяпрепровождение?

— Играю в гольф на моем ранчо в Техасе. (Молодец, читает газеты, но, кажется, немного перепутал с Эйзенхауэром.)

Но вот деваться некуда:

— Когда кончится война во Вьетнаме?

— Видите ли… По-видимому, никогда. Во всяком случае, пока я президент, война будет продолжаться.

Дзинь!

Это будильник зазвонил.

На минуту раньше…

— Ну вот, а теперь поиграем в футбол. (Галлюцинаторным мячом).

Галлюцинаторный пинг-понг: и ракетки, и стол, и шарик… Посмотрите, как отчаянно режется президент с Давидом Ойстрахом.

— Сели на велосипеды! Поехали! Кто быстрее?!

Ух как президент жмет педали… Обходит, обходит неадертальца… В зале хохот, посмеяться не грех, про гипноз почти все забыли…

— Все меня слышат. Все стали самими собой. Скоро Восьмое марта. Купим подарки женщинам. Сейчас мы откроем новый универсальный магазин, где вы сможете приобрести по умеренным ценам интересные вещи… Для себя и своих подруг…

Воспроизводим ситуацию из «Мастера и Маргариты». Мессир Воланд концентрируется. Ассистент Гелла становится за галлюцинаторный прилавок.

— Подождите, еще не открыли… — (Надо настроиться и придумать, что дальше… Устал, черт дери…) — Будьте любезны, займите очередь.

Опрометью бросаются, начинают толкаться. Если бы дверь не была галлюцинаторной, а взоры слегка мутноватыми… нипочем бы не отличили…

— Позвольте, я впереди вас…

— Вы здесь не стояли…

Вот и модель: коллективный невроз, потребительская лихорадка. Смещаются представления: мир делится на тех, кто стоит и кто не стоит: непримиримо враждебные партии. Время течет убийственно медленно. За один отстой в очереди выделяется столько адреналина, сколько хватило бы на убийство двух мамонтов. Кассиршу, опаздывающую на восемнадцать секунд, словесно линчуют, но лишь появляется, все забыто и прощено.

Гражданин Первый с бдительностью носорога охраняет свое место. Посматривает на часы.

— На ваших сколько?

— Без пяти.

— А на моих без двух. Открывали бы уж!.. Пора!.. (Стук в галлюцинаторную дверь.)

— Тише, минутку терпения… Сейчас, минуточку, открываем… Большой выбор — при слове «эн»… Открывать можно?

— Можно.

— Ка-девять… эн!

— Мне вон тот мохеровый шарф.

— Мне французские туфли.

— Коробку шоколадных конфет. Галлюцинаторные французские туфли, матовые или

лаковые, можно надеть тут же, оставив свои на сцене, — все почти по Булгакову, только жаль, зрители этих туфель не видят — впрочем, и это можно… Конфеты можно сразу попробовать и угостить мессира. Какая важность, что это сапожная щетка?

Экспериментальная модель общества: Всё-что-угодно воспроизводится четко и обнаженно. Сегодня эти люди благожелательны друг к другу, шутят, успешно сотрудничают. Завтра в подсознание введена иная программа—и вот… Почему завтра? — Через секунду!

Лекция-гипноз в добром и квалифицированном исполнении может быть мощным средством психологического просвещения. Уничтожить внушаемость невозможно, не нужно, — но ее можно и нужно знать — у других, у себя — и сознательно обращаться. Видеть, знать, понимать — чтобы истинно управлять собой и отбрасывать бред. Вот основное для предварительного разговора:

1) В гипнозе нет ничего страшного (и однако, вы меня немножно побаиваетесь).

2) Нет ничего сверхъестественного (и однако, я вам сейчас покажу чудо).

3) Гипноз не есть насилие одной воли над другою, но встречное взаимодействие (это сущая истина; однако на ней и играет манипулятор).

4) Гипноз во врачебном «классическом» варианте есть управляемый сон с сохранением избирательного контакта и управляемою внушаемостью (подробно, с примерами). Гипноз в других вариантах — без усыпления — есть управляемое изменение сознания (транс) путем воздействия на подсознание. Четкой границы между таким гипнозом и обыденным внушением нет.

5) В гипнозе можно испытать массу изумительных, фантастических переживаний; можно проявить неожиданные способности; можно приобрести навыки самообладания. (Это уже реклама, но искренняя и обоснованная.)

Остальное — конкретные разъяснения: что не нужно во время гипнотизирования напряженно следить за своим состоянием, это мешает ему развиваться, как слежка за вдохновением. Что нельзя кричать вслух: «Вижу бутылку», но если хочется, можно смеяться (предупреждение насильственно-нервного смеха у некоторых молодых людей). Что не надо толкать в бок засыпающего соседа, это нечестно — и так далее. И конечно, полные и энергичные гарантии, что загипнотизированный не будет поставлен ни в какие унизительные положения, что не будут выведываться личные и государственные тайны.

Обычный вопрос: состоят ли гипнотизеры на особом учете?

Ответ: гипнотизеры состоят на учете у гипнотизеров.

Главы из романа

Нет человека, который (вне рамок своей профессии) не был бы легковерным.

Если вы обратили внимание на эпиграф, то, возможно, заметили осторожные скобки, неуверенно помечающие в океане всеобщего легковерия островки, защищенные скалами знания — или, скажем поосмотрительнее, рифами компетентности. Я бы все же решился, пожалуй, скобки эти раскрыть. И добавить: в своей профессии человек, хоть и не легковерен, зато, как правило, суеверен.

Игра в автора и героя давно всем надоела. Ходы ее, наперед известные и подчиненные маниакальной цели процедить нечто личное — вожделения ли, убеждения ли — сквозь сито вымысла, никого более не волнуют; а меня, в рамках моей профессии, раздражают.

Ну что ты там прячешься, — хочется прорычать автору, — ну вылазь, бреши напрямик! Наберись духу и возгласи, как Флобер: «Госпожа Бовари — это я.» Разоблачайся, не затрудняй следствие, себе же во благо. А если жаждешь непременно подсунуть Вечности свой портретик, делай это по образцу «Джоконды». (Вы, наверное, знаете, уважаемый читатель — но на всякий случай напомню это открытие — величайшую искусствоведческую сенсацию. Точными измерениями с применением фотоналожений и пр. установлено, что Мона Лиза являет собой изображение самого Леонардо, женскую ипостась — один к одному.)