Эдуард Киршбаума - Психологическая защита

Подлинный прорыв в переоценке психоанализа совершил Тбилисский международный симпозиум (1978) по проблемам неосознаваемой психической деятельности, результаты которого опубликованы в четырех солидных томах.

На этом симпозиуме Г. T. Ильин попытался привести сводку причин неприятия психоанализа психологической общественностью (и не только в нашей стране). Неприятие это вызвано "социальным пессимизмом Фрейда, его неверием в управляемое общество, в возможность формирования поведения людей, перевоспитания человека в соответствующих социальных условиях. Эта позиция шла вразрез с потребностями современного мира, когда решение задачи управления обществом и людьми является не только желательным, но и жизненно необходимым. Неизменность бессознательных влечений на протяжении всей человеческой истории, их постоянное и непримиримое противодействие социальному давлению, — эти положения психоанализа значительно ограничивали его распространение как в США, где обещание Уотсона сформировать человека с западными свойствами обеспечивало ему бурный и продолжительный успех, так и в СССР, где создание нового общества предполагало формирование нового человека, с новой психологией, лишенной пережитков прошлого" [24].Неприятие психоанализа вызывалось и его определенной, как казалось, методологической ущербностью: сведением всего богатства душевной и социальной жизни человека к биологическим основам; переносом закономерностей, полученных при исследовании клинических, психопатологических фактов, на объяснение поведения здорового человека; постоянным подчеркиванием примата бессознательного в душевной жизни человека; выстраиванием аналогий между онтогенезом (историей индивида) и антропогенезом (историей человеческого общества); утверждением постоянного хронического конфликта между сознанием и бессознательным; принципиальной невозможностью экспериментальной проверки результатов, полученных при анализе отдельных случаев; обращением к переживаниям пациента (а не к реальным событиям его жизни) как к фактам эксплорации [24].

Понятно, что резко отрицательная оценка психоанализа в советской психологии часто приводила к вытеснению из сферы научного сознания тех реальных психических явлений, заслуга в открытии и исследовании которых приписывалась психоанализу. Такая же судьба ожидала психологическую защиту.

У тех исследователей, которые все же так или иначе затрагивали проблему защитных механизмов психики и тем самым признавали за ними статус предмета научного исследования, нет единства мнений о научном, строгом определении этого феномена. Забывались достаточно простые методологические истины. Например, объективно расхождение в определении научного понятия вызвано тем, что валидность (предметная соотнесенность) понятия предполагает способность его операционализации, характер которой определяется той научной парадигмой, в которой работает исследователь. Кроме того, любой объект психологического исследования представляет собой многокачественное, многомерное явление, и каким бы обстоятельным ни был исследовательский проект, все равно он не может предусмотреть изучение объекта в абсолютно всех его проявлениях и связях, здесь приходится руководствоваться принципом редукции [95].

Сразу же заметим, что защитные механизмы психики были объектом исследования в самых различных областях психологического знания и в разных парадигмах научного объяснения. В определенной степени этот факт затрудняет выявление инвариантных характеристик психологической защиты и ее роли в разрешении эксквизитных ситуаций и развитии личности.

То, что приоритет открытия в описании психологической защиты принадлежит Зигмунду Фрейду, признают все исследователи, которые по совершенно разным поводам и соображениям соприкасались с проблемами защитных механизмов психики.

К тому же, понятие психологической защиты — один из самых старых конструктов в психоаналитической теории и практике. Впервые оно появляется в небольшой штудии З.Фрейда 1894 года "Защитные нейропсихозы" и обозначает техники борьбы личности с неприятными и невыносимыми для сознания представлениями. Их задача и состоит в минимизации и даже полном вытеснении неприятных аффектов и непереносимых для сознания мыслей и представлений. Уже в ранних работах Фрейд указывал на то, что прототипом психологической защиты является механизм вытеснения, конечной целью которого является избегание неудовольствия, всех негативных аффектов, которые сопровождают внутренние психические конфликты между влечениями бессознательного и теми структурами, которые отвечают за регуляцию поведения личности. Наряду с редукцией отрицательных аффектов происходит вытеснение содержания этих аффектов, тех реальных сцен, мыслей, представлений, фантазий, которые предшествовали появлению аффектов. Подробнее механизмы психологической защиты рассмотрены ниже.

Представительница второго эшелона психоаналитиков Анна Фрейд уже достаточно однозначно обозначила тот аффект, который включает работы защитных механизмов, — это страх, тревога. Она указала на три источника тревоги. Во-первых, это — тревога, страх перед разрушительными и безоговорочными притязаниями инстинктов бессознательного, которые руководствуются только принципом удовольствия (страх перед Оно). Во-вторых, это — тревожные и невыносимые состояния, вызванные чувством вины и стыда, разъедающими угрызениями совести (страх Я перед Сверх-Я). И наконец, это — страх перед требованиями реальности (страх Я перед реальностью) [76].

Судьба страхов Я трояка. Что это значит? Возьмем сначала страх Я перед Оно. В одном случае минимизация страха происходит через интеграцию, через принятие аффекта, через его переработку и включение в эмоциональную сферу личности, что возможно при сильном Я. В другом случае конфликт между сферой бессознательных притязаний и Я не разрешается, он усугубляется, страх увеличивается, и следствием этого увеличения страха являются истерические неврозы и (или) невроз навязчивых состояний. Третий путь редукции страха Я перед Оно психозащитный: страх вытесняется, загоняется внутрь, но сила аффекта продолжает действовать в сфере бессознательного, оказывая свое влияние на всю психику и даже физиологию человека. В конечном счете это опять же может привести к болезни.

Возьмем другой конфликт: между Я и Сверх-Я. При нормальном, здоровом разрешении конфликта обе инстанции, Я и Сверх-Я, договариваются, приходят к соглашению, какие влечения Оно следует принять, удовлетворить и не мучиться муками совести и вины, а каким нельзя потакать и их следует сублимировать в другие сферы жизнедеятельности. При психозащитном снижении страхов мне приходится либо полностью вытеснить вину, либо полностью вытеснить влечения. Не разрешенное противоречие междуЯ и Сверх-Я ведет или к усилению чувства вины, и, в конечном счете, к меланхолическому симптомокомплексу, или к полному игнорированию цензуры моральной инстанции Сверх-Я, потаканию инстинктам и, в конечном счете, к девиантному поведению.