Елена Макарова - В начале было детство

То, что в каждой группе детей — свой микроклимат, что это не механический набор, а живой организм, коллектив, ее не интересовало.

Я попросила отложить разговор на потом, после занятий.

— У нас нет денег, чтобы платить за группу в десять детей. Отныне у нас будут группы из 15–17 детей.

— Буду работать бесплатно, но с теми группами, как они были сформированы в начале года. Мой заработок покроет недоимки. Завклубом посмотрела на меня как на тяжелобольную.

— Мне придется уйти, — сказала я Борису Никитичу. — Невозможно работать с объединенными группами.

— Только плохая мать может уйти от детей, когда ее не устраивают жилищные условия, — сказал Борис Никитич.

И я решила терпеть. Приспособиться, но не бросать детей.

— Давайте слепим, как мы сидим за столом и лепим!

— И слепим что мы лепим!

— А мы то лепим, что мы лепим, что мы лепим!

…Сами придумали, и сами же покатываются — впервые, может быть, столкнувшись с явлением многослойной игры, с взрослой рефлексией: я думаю о том, что я думаю, что я думаю…

— Мы слепим то, что мы лепим, но откуда мы знаем, что слепим, пока не слепим?

Чтобы материализовать предмет обсуждения, ставлю на стол коробку, вверх дном. Коробка из-под печенья — безусловно стол. Дальше накатано — стулья, на стульях — кто? Мы сами! А как нам изобразить самих себя? В рисунке ребенок умеет передать характерное (естественно, по-детски), а вот как это сделать в скульптуре? Дети не чувствуют соотношения масс и глубин, чем в значительной мере определяется характер в скульптуре. Но идея завладела детьми, назад ходу нет.

Долго спорим, кто кого лепит. Наконец разобрались — попарно, бесхозной осталась я.

— Ничего, не волнуйтесь, — сказал мальчик Женя, с редкими мелкими зубами, — я быстро леплю. Я успею и эту, как там ее…

— Юлю, — подсказываю.

Дети быстро забывают, как кого зовут.

— Да, Юлю сделаю, потом вас. Уложусь.

Женя очень серьезный человек. Его воспитывает дедушка. Дедушка просвещает Женю по части мировых проблем, так что в воображаемое путешествие по Франции Женя с нами не поехал — там Миттеран. Вот к Марше — пожалуйста. В Италию тоже не пожелал — страна НАТО.

При всем видно, что он не детсадовский, а именно домашний дедушкин ребенок. Лексика, манера поведения — стариковские, обстоятельные.

Дети, кажется, впервые всматриваются друг в друга. Это их веселит. Я пытаюсь пояснить, как устроены глаза, как — уши, показываю на большой глиняной болванке, как пальцами вдавливать глазницы — ямы для глаз, как ущипнуть пластилин, чтобы появился нос. Все это для них большая новость. Прежде, в пять лет, они ограничивались цветными точками и черточками, а теперь выросли и уже могут лепить, как настоящие взрослые скульпторы. Поначалу выходят сплошные носатые профили. И сходства никакого. Но, может, спасут прически, цвет глаз? На глаза идет бисер. Он цветной, каждый может выбрать свой цвет. С бисером пошло веселей. На одежду пустили фантики, тоже не любые, под цвет.

Кое-как усадили друг друга на стулья. Осталось последнее — слепить то, что лепит визави.

— Ты что хотел сделать? — спрашивают друг друга. — Мащинку бы схотел?

— Схотел. Или пирамиду.

— Пирамиду — с ней возня, давай машинку лучше.

— А на цветок согласишься?

— Нет, я их не умею. Я умею змею.

— Змею — что! Выкатишь, а потом такую штучку в рот.

— Язык?

— Жало!

— А ты куклу за меня лепи. С закрывающими глазами. И чтоб «мама» говорила.

— Как же я пищак влеплю?

— Пищик не надо, я сама за нее скажу «мама».

— Крокодила сделать?

— Нет, крокодила я боюсь. Лучше мышку.

— У нее хвост тонкий, я его не могу.

— А ты все слепи, а хвост я сам приделаю.

Женя меж тем добрался до меня. Смотрит изучающе.

— Если я вам уши большие вылеплю, вы на меня не обидитесь?

— Нет.

— Так хочется большие уши сделать! — говорит Женя мечтательно.

— У нее и ушей нет, — заявляет Аня.

— У всех есть уши.

— Где ты видишь? — спрашивает Аня с вызовом.

— Они под волосами, вон кругляшки топырятся.

Насчет ушей Женя зря — уши у меня вовсе не топырятся, только на фотографиях годовалого возраста они действительно торчат на круглой, почти без волос, голове. Может, Женя смотрит в глубь десятилетий?

— Просто хочу сделать посмешней, вот и все, — говорит он и прилепляет к пластилиновому шару по варенику. — Остальное будет, как в жизни, — утешает он меня.

И правда — остальное вышло похоже: фигура, сапоги, волосы. Задумано — выполнено. Женя с удовлетворением смотрит на наш труд.

— Империалисты бы лопнули.

— От чего?

— От зависти. У них дети по помойкам ходят, а у нас — учатся в школе.

— У нас по помойкам голуби и кошки ходят, — говорит Аня. — Я так люблю по помойкам ходить… Меня мама называет «помоечница».

Женя смотрит на Аню, подняв бровь. Скептически. Аня явно говорит что-то не то.

— Как это сохранить?

— В морозильнике, — говорит Аня. — Мама все мои лепки в морозильник кладет.

— Тогда нам нужно весь класс заморозить. Будем как пингвины на Северном полюсе.

— А давайте вообще тут жить! — предлагает Виталик. — Слепим одеяла, подушки, еду, устроимся как-нибудь.

— Тогда мы должны стать пластилиновыми, — замечает Женя.

— Я, например, и так пластилиновая, — говорю. — Разве вы не замечали?

— Нет, вы живая.

— Нет, пластилиновая.

— Из пластилина не идет кровь, когда палец иголкой уколешь. — А из нормального человека идет.

— И у пластилинового идет.

Намазала красной гуашью ладонь изнутри, подхожу к Виталику. У Виталика папа опыты над мышами производит, может, и Виталик отважится уколоть меня стекой. Уколол. Разжимаю ладонь, показываю всем — пожалуйста, кровь.

Кто-то поверил, что я пластилиновая, а кое-кто, в том числа Женя, наотрез не соглашается.

На следующий раз родители спрашивают, правда ли я детям сказала, что я пластилиновая. Они три дня их донимали: учительница по лепке пластилиновая или нет?

— Дело в том, — говорю родителям, — что я и вправду пластилиновая. И ничего тут не поделаешь. Привыкнете и перестанете обращать на это внимание.

— Детям головы дурите, теперь за нас взялись! — грозный голос бабушки Ляли вернул меня к действительности. — Ас нами шутить нечего!

И то правда — со взрослыми шутки плохи.

Стихи — это концентрированное, образное высказывание. Дети рифмуют, рифма притягивает их, вводит в ритмично организованное пространство, моделирует речь. Мы часто сочиняем на уроках. Не создаем стихи, а просто говорим в рифму.

Вот спешит грузовик, он везет… маховик.

Вот идет ученик — он несет нам дневник. И т. п. и т. д.