Екатерина Мурашова - Ваш непонятный ребенок

— Клаве сейчас нужно вернуть ее саму, ее собственную личность, которую она так безжалостно растворяет в первом подвернувшемся предмете. Простите, Володя…

— Не беспокойтесь, — старомодно привстал Володя. — Я понимаю, что моя преступная слепота заслуживает большего… Так что же я?..

— Вы должны убедить Клаву, что ваша любовь и дружба неизменны и пребудут с ней несмотря на все превратности вашей личной жизни. Это в общем-то гораздо больше того, на что она рассчитывает. Дело в том, что ее чувства к вам получили ярлык любви девушки к парню просто по стечению обстоятельств. Предыдущий эпизод такого же чувства относился к щенку, а еще более ранний — к несуществующему младенцу. Сама Клава этого пока не понимает, но я думаю, нам удастся с этим разобраться. То, что ей на самом деле нужно сейчас, — это вовсе не любовь мужчины к женщине в строгом смысле этого слова, а стойкая и надежная эмоциональная привязанность, своего рода стена, на которую всегда можно опереться в случае чего. А это вы вполне можете ей предоставить. — Володя несколько раз энергично кивнул. — Ну и, конечно, пока не особенно терроризируйте ее рассказами о вашем личном счастье. Хотя, если она сама будет спрашивать, отвечайте. Если она захочет познакомиться с Верой — не отказывайте. И не обращайтесь с ней как с хрупким цветком, ведите себя так же, как раньше — на равных и с полным доверием. Сейчас вы, естественно, переволновались, но помните, Клава — сильная девушка, и дружба с ней еще принесет вам немало пользы и приятных минут.

— Спасибо, — Володя с видимым облегчением перевел дух. — Если все так, как вы говорите, то я все сделаю, что от меня зависит. И, наверное, вы действительно правы. Ведь если бы я интересовал ее как… как мужчина… то я же должен был заметить это? Правда? Ведь правда? — с комичным беспокойством переспросил Володя.

Я кивнула, пряча улыбку.

Дальше была долгая и нелегкая работа с самой Клавой. Сначала она и слышать не хотела о том, что ее чувства к Володе — это не совсем то, за что она их принимала. Потом (не без содействия с Володиной стороны) слегка пересмотрела свою позицию и как-то спросила:

— А ведь родственные чувства, дружба — это ведь даже более надежно, чем… ну, эротическая любовь, правда? Ведь люди часто дружат всю жизнь, со школы, или даже с детского садика, а любовь, которая в школе, она обычно ничем не кончается. Так?

Я мысленно похлопала сама себе в ладоши и поздравила нас всех с первой удачей.

Теперь стало возможным работать и с остальными проблемами Клавы. Анализ всех остальных ее «любвей» и пробуждение, а затем укрепление собственной личности Клавы заняли довольно много времени. Для начала она отказалась от мысли поступать в Политехнический институт (как Володя!), так как никогда не интересовалась математикой и другими точными науками (хотя, благодаря помощи брата, они шли у нее совсем неплохо). Для себя Клава выбрала один из факультетов Института культуры, начала ходить туда на подготовительные курсы, неожиданно для себя самой записалась в студию пантомимы.

— Мне всегда нравился театр, — призналась мне Клава, — но я не могу говорить на сцене. Стесняюсь, путаюсь. А в пантомиме говорить не надо, только двигаться, и я чувствую себя свободной… Я недавно Володе показывала этюд… и Вера там была. Знаете, что она сказала? Она сказала: завидую тебе, Клаша, ты такая миниатюрная, узенькая, гибкая. Настоящая женщина. Я всегда хотела такой быть… И… и скоро я их познакомлю с Мишей. Мы с ним вместе на курсах занимаемся. Только он на режиссерский хочет. Вот наберусь решительности — и познакомлю. Мише они точно понравятся, потому что Вера и Володя — такая красивая пара. Ведь правда?

— Понимаете, доктор, я совсем не против молодежи, — серьезно заявила сидящая напротив меня женщина.

— Ну, еще бы… — я неопределенно пожала плечами.

— Но ведь для всего существуют какие-то границы. Вы согласны?

— Да, пожалуй, — согласилась я, отчего-то подумав о безграничности Вселенной.

— Вот и я о том же говорю, но она меня не слушает.

— Кто не слушает?

— Моя дочь. Ей всего пятнадцать лет. Она совершенно забросила школу, учится кое-как, постоянно пропадает где-то, на каких-то дискотеках, домой приходит в одиннадцать, а то в двенадцать часов, от нее пахнет куревом, пивом, она вся обвешана этой… как ее… символикой…

— А что за символика? — заинтересовалась я.

— Какие-то значки, цепочки, браслеты — знаете, я не приглядывалась. Впрочем, в последнее время этого всего стало меньше, она, знаете, вроде бы сменила направление…

— Так. А что вас на сегодняшний день больше всего тревожит? Успеваемость? Поздние возвращения?

— Понимаете, когда нас нет, она приводила этих своих друзей домой. И вот — пропали деньги. Они лежали в книге, так что просто так их не взять, значит — искали. И это не в первый раз. Но тогда — маленькие суммы, мы как-то не раздували. А теперь… Она плачет, говорит, что не брала… Я уже не знаю, что и думать… Если она и вправду ни при чем, то что же это за друзья? И куда же это она ходит?!

— Хорошо. Сейчас мы с вами подробно поговорим о Лене, о ее личностных особенностях, а завтра вы придете ко мне вместе с дочерью.

— Уж и не знаю, пойдет она или нет. С ней в последнее время так трудно стало…

Лена пришла. И вот она сидит передо мной, заложив ногу за ногу и хлопая безобразно накрашенными ресницами. Я тщетно пытаюсь понять, как при такой длине ног и такой высоте платформы вообще можно как-то передвигаться без угрозы перелома конечностей. А Лена вроде бы еще и танцует…

— Это я раньше была рэпером, в прошлом году, — объясняет мне Лена. — Тащилась от белого рэпа. А теперь я занимаюсь рок-н-роллом. Вам рок-н-ролл нравится?

— Гм-м, пожалуй, да. Я видела в старых кинофильмах, довольно забавно. А где же ты им занимаешься? Мама говорила, что ты ходишь в какой-то клуб… «Хали-Гали», кажется?

— «Хали-Гали» — это казино, — с выражением умственного превосходства разъяснила Лена. — А клуб — «Мани-Хани».

— Ну, извини, — я развела руками. — А что, у тебя много друзей, или коллег, или как вы там называетесь?…

— Да! — гордо и безапелляционно заявила Лена.

— Ну и что же вы делаете вместе, о чем разговариваете?

— Как — что? — удивилась Лена. — Танцуем, конечно. Иногда разговариваем. О музыке, о группах, иногда об актерах или певцах… Я вот, хоть и рок-н-ролльщица, фанатею от Ди Каприо. Он такая душка, правда?

— А о себе?

— Как — о себе? — не поняла Лена.

— Ну, дружба — это все-таки нечто большее, чем совместное отплясывание в клубе. Ты согласна?

— Да, согласна. У нас — большее.

— А как же тогда получилось, что твои друзья украли деньги из твоего дома?