Гунтхард Вебер - Практика семейной расстановки. Системные решения по Берту Хеллингеру

Или если мать стоит в окружении своих детей так, что создается впечатление, будто они хотят помешать ей уйти, терапевт сразу зада­ет клиенту вопрос: что произошло в родительской семье матери, что могло бы объяснить ее стремление уйти? В этом случае, прежде чем продолжить работу с остальными заместителями, он сначала ищет решение для матери.

Таким образом, дальнейшие шаги терапевта основываются на пер­воначальном образе расстановки. Для следующего шага он обра­щается за дополнительной информацией к клиенту, не делая больше н не расспрашивая больше, чем ему нужно для этого шага. Благодаря этому семейная расстановка сохраняет свою сосредоточенность на главном, свою особую «плотность» и напряжение. Любой ненужный шаг, любой ненужный вопрос, любой дополнительный участник, не являющийся необходимым для решения, снижает напряжение и от­влекает от важных людей и событий.

Сжатые расстановки

Иногда в расстановке бывает достаточно только двух заместителей, например, матери и ее больного СПИДом сына. В этом случае терапев­ту даже не нужно давать указаний. Он просто предоставляет заместите­лей их чувствам и движениям, которые возникают из существующего между ними силового поля, но при этом они не должны ничего гово­рить. Так разворачивается молчаливая драма, в которой не только про­являются чувства тех, кто в ней участвует, но также обнаруживается некое движение, показывающее, какие шаги еще возможны или умест­ны для обоих.

Пространство

В этом выражается, наверное, самый удивительный результат фе­номенологической позиции и образа действий. Сосредоточенная сдер­жанность терапевта и участвующей группы создает пространство, в ко­тором отношения и переплетения выходят наружу и движутся в на­правлении решения, которому заместители, словно бы движимые некой действующей извне могущественной силой, дают возможность обнаружиться. Эта сила использует их и показывает всю недостаточ­ность или ошибочность многих популярных психологических и фи­лософских гипотез.

Участие

Первое, что здесь обнаруживается, это очевидное существование знания через участие. Заместители ведут и чувствуют себя в расста­новке как те лица, которых они представляют, хотя ни сами замести­тели, ни терапевт не знают о них до расстановки ничего, кроме вы­шеперечисленных внешних фактов и событий. Клиентов часто про­сто поражает, что заместители говорят то же самое, что и реальные люди, или проявляют те же чувства и симптомы, которые есть у реаль­ных членов их семьи. Из этого можно заключить, что реальные чле­ны семьи тоже обладают знанием через участие, так что для их души ничто значимое из их семьи скрытым не остается. Недавно одна .знакомая рассказала мне о женщине, отец которой был евреем, но всячески скрывал это от своих детей, даже крестил их. Она узнала это от него лишь незадолго до его смерти. Тогда же она узнала, что у отца были две сестры, которые погибли в концлагере. Эта женщина одну за другой сменила несколько профессий. Сначала это было сельское хозяйство, затем она занялась реставрацией ста­рой мебели, пока не выбрала свою нынешнюю профессию терапевта. Когда она стала наводить справки об обстоятельствах жизни своих погибших теток, выяснилось, что одна из них владела крестьянским двором, а другая — антикварной лавкой. Сама того не подозревая, она через их профессии последовала за обеими и таким образом уста­новила с ними связь.

Силовое поле

Чем это объясняется, остается загадкой. Руперт Шелдрейк путем многочисленных наблюдений и экспериментов доказал, что собаки своим поведением показывают, что сразу же чувствуют, когда их от­сутствующий хозяин или хозяйка отправляются домой, а также сразу замечают, если это движение к дому оказывается прервано. Они чув­ствуют это даже через континенты. Расстояния не имеют здесь, ка­жется, никакого значения. То есть должно существовать некое сило­вое поле, через которое они находятся в непосредственном контакте друг с другом.

Мертвые

Поведение заместителей в семейной расстановке и вместе с тем, разумеется, поведение и судьбы реальных членов семьи являются до­полнительным свидетельством того, что они находятся в контакте с теми, кто давно уже умер. Как иначе объяснить тот факт, что в одной семье в течение последних ста лет трое мужчин из разных поколений покончили с собой в возрасте 27 лет 31 декабря, а когда навели справ­ки, выяснилось, что первый муж прабабки умер в 27 лет 31 декабря и, вероятно, он был отравлен этой самой прабабкой и мужчиной, за ко­торого она потом вышла замуж?

Душа

Здесь действует нечто большее, чем силовое поле. Здесь действует общая душа, которая связывает друг с другом не только живых, но и мертвых членов семьи. Эта душа охватывает только определенных членов семьи, и по диапазону ее действия мы видим, кто из членов семьи в нее включен и взят ею себе на службу. Начиная с рожденных позже, это

1) дети, включая мертворожденных и умерших;

2) родители и их братья и сестры;

3) бабушки и дедушки;

4) иногда тот или иной из прабабушек и прадедушек и даже еще бо­лее далеких предков;

5) все — и это имеет особое значение, — кто на благо вышеназван­ных членов семьи уступил свое место, прежде всего это предыду­щие партнеры родителей или бабушек и дедушек, и все, чье не­счастье или смерть принести семье какую-то выгоду или прибыль;

6) жертвы насилия или убийства, совершенного кем-то из более ран­них членов семьи.

О последних двух группах я хотел бы сказать то, что позволил обна­ружить лишь опыт последнего времени. В расстановках с потомками лиц, накопивших большие состояния, обратил на себя внимание тот факт, что у их внуков и правнуков были особенно скверные судьбы, которые невозможно было объяснить, исходя лишь из событий, происходивших внутри семьи. И только когда в расстановку были включены жертвы, чья смерть или несчастье стали ценой этого богатства, стал ясен тот мас­штаб, в котором действовали судьбы в этих семьях.

Примером тут были рабочие, погибшие при строительстве желез­нодорожной ветки или на разработках нефтяных месторождений, о чьем вкладе в накопление состояния и процветание предпринимате­лей никто не думал.

Во многих расстановках с потомками убийц, например, эсэсов­цев времен Третьего рейха, обнаруживалось, что их внуки и правнуки хотели лечь рядом с жертвами, поэтому для этих лиц была невероят­но высока опасность самоубийства.

Решение для обеих групп заключалось в одном и том же. Все чле­ны семьи должны были посмотреть на жертв и отдать им должное. Они должны были склониться перед ними и оплакать их. После это­го те первые «выгадавшие» и преступники должны были лечь к жерт­вам, а остальные члены семьи должны были их туда отпустить. Толь­ко так их потомки могли обрести свободу.