Чарльз Маккей - Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы

Подобными сказками они завлекали поляка день за днем и наконец позволили ему стать свидетелем их таинств. Неясно, стал ли он жертвой подстроенных ими оптических обманов или же собственного распаленного воображения, но в результате он превратился в послушное орудие в их руках и делал все, что они от него хотели. На этих спиритических сеансах Келли располагался на определенном расстоянии от магического кристалла и устремлял на него пристальный взгляд, в то время как Ди занимал место в углу, готовый запротоколировать пророчества духов, когда они будут их произносить. Действуя таким образом, они напророчествовали поляку, что он станет счастливым обладателем философского камня, проживет столетия и будет избран королем Польши, одержит множество великих побед над сарацинами и прославит свое имя на весь мир. Для этого, однако, требовалось, чтобы Лаский покинул Англию, взяв их с собой вместе с женами и остальными членами семей, и обеспечил им всем роскошную жизнь, не отказывая им ни в чем. Лаский немедленно согласился на предложенные условия, и очень скоро вся означенная компания отправилась в Польшу. Через четыре с лишним месяца они наконец добрались до имений пфальцграфа недалеко от Кракова. В пути они наслаждались жизнью и тратили деньги направо и налево. Обосновавшись в замке пфальцграфа, неразлучная парочка приступила к великому алхимическому опыту по превращению железа в золото. Лаский обеспечивал их всеми необходимыми материалами и лично помогал им своими познаниями в алхимии, но так или иначе сей эксперимент всегда заканчивался неудачей в тот самый момент, когда все должно было получиться, и им приходилось начинать все сначала с еще большим размахом. Но надежды Лаского было не так то легко загубить. Его, убежденного в том, что бесчисленные миллионы не за горами, не пугали предварительные расходы. Так продолжалось день за днем и месяц за месяцем, пока ему в конце концов не пришлось продать часть его заложенных поместий, дабы обеспечить пищей голодные тигли Ди и Келли и не менее голодные желудки их жен и домочадцев. Он очнулся от золотых грез раньше, чем разорение взглянуло ему в лицо, и даже в этот момент был безмерно счастлив сознавать, что избежал полной нищеты. Придя таким образом в чувство, он первым делом решил избавиться от дорогостоящих визитеров. Не желая ссориться с ними, он предложил им проследовать в Прагу с рекомендательными письмами для императора Рудольфа. Наши алхимики со всей очевидностью понимали, что больше от почти разоренного пфальцграфа Лаского ждать нечего, поэтому они без колебаний приняли это предложение и немедленно отправились к императорской резиденции. По прибытии в Прагу они без труда добились аудиенции у императора. Они поняли, что он готов поверить, что такая вещь, как философский камень существует, и тешили себя надеждой на то, что произвели на него благоприятное впечатление. Однако по той или иной причине, вероятно, из-за коварного и плутовского выражения лица Келли, император остался не очень высокого мнения об их способностях. Он тем не менее позволил им остаться в Праге на несколько месяцев, дав им надежду на то, что он все-таки воспользуется их услугами, но чем больше он думал о них, тем меньше они ему нравились, а когда папский нунций [143]отсоветовал ему поощрять подобных магов-еретиков, он приказал им покинуть его владения в течение двадцати четырех часов. Алхимикам повезло, что им было отпущено так мало времени, ибо через шесть часов после истечения означенного срока нунций получил приказ посадить их в темницу на всю жизнь или сжечь на костре.

Не зная, куда податься, они решили вернуться в Краков, где у них все еще было несколько друзей, но к этому времени деньги, вытянутые ими у Лаского, были на исходе, и они много дней были вынуждены обходиться без обеда и ужина. Им было очень трудно скрывать от людей свою бедность, но они безропотно терпели лишения, убежденные, что если этот факт станет достоянием гласности, то вздорность их претензий выплывет наружу. Никто бы не поверил, что Ди и Келли являются обладателями философского камня, если бы возникло подозрение, что они не в состоянии себя прокормить. Алхимики худо-бедно перебивались составлением гороскопов, и голодная смерть им не грозила. Так продолжалось до тех пор, пока в их сеть не попала новая, достаточно богатая для их целей жертва в лице царственной особы. Добившись аудиенции у польского короля Стефана, они предсказали ему, что император Рудольф вскоре будет убит, и немцы выберут его преемником поляка. Поскольку данное предсказание было недостаточно точным, чтобы удовлетворить короля, они вновь прибегли к помощи кристалла. В результате им явился дух, сообщивший, что новым сувереном Германии будет Стефан Польский. Стефан оказался достаточно легковерным и однажды присутствовал при мистическом собеседовании Келли с призраками его кристалла. Кроме того, он, очевидно, снабжал их деньгами для продолжения алхимических экспериментов, но в конце концов устал от невыполненных ими обещаний и постоянных бессмысленных затрат. Он уже собирался выгнать их с позором, когда они познакомились с еще одним простофилей, к которому незамедлительно переметнулись. Им оказался граф Розенберг, хозяин крупных поместий в местечке Требона, в Богемии. Во дворце этого необычайно щедрого патрона они чувствовали себя настолько вольготно, что прожили там почти четыре года, ни в чем себе не отказывая и имея почти неограниченную власть над деньгами графа. Последний был в большей степени амбициозным, нежели алчным: он был достаточно богат и уповал на философский камень не ради златоделания, но для продления жизни. Его гости, узнав об этой особенности его характера, выдавали ему соответствующие предсказания. Они пророчествовали, что он станет королем Польши, и, сверх того, обещали, что он проживет пятьсот лет, наслаждаясь величием, но лишь при условии, что он выделит им достаточно денег для продолжения экспериментов.

Однако теперь, когда им улыбнулась удача, и они пожинали плоды успешного злодейства, справедливая кара настигла их в обличье, которого они не ждали. Во взаимоотношениях сообщников появились зависть и недоверие, приводившие к столь бурным и частым ссорам, что Ди постоянно боялся разоблачения. Келли считал себя более значительной фигурой, чем Ди (вероятно, по мошенническим стандартам), и был недоволен тем, что во всех случаях и от всех людей последний удостаивается большей чести и большего внимания. Он часто грозился расстаться с Ди и действовать в одиночку; последний же, деградировав до обычного орудия в руках своего более дерзкого компаньона, безмерно страдал от перспективы его ухода. Он был настолько суеверен, что не сомневался в ангельском происхождении большей части сумбурных пророчеств Келли и не знал, где в целом мире искать человека достаточно образованного и мудрого, чтобы его заменить. По мере того, как их ссоры с каждым днем становились все более частыми, Ди писал письма королеве Елизавете, в которых просил ее обеспечить ему благосклонный прием по его возращении в Англию, куда он намеревался проследовать, если Келли его бросит. Он также послал ей серебряный кругляш, который, по его словам, он сделал из куска латуни, вырезанного из грелки [144]. Позднее он отправил ей и саму грелку, дабы она могла убедиться, что кусок серебра точно соответствует отверстию, вырезанному в латуни. Готовясь таким образом к худшему, он больше всего хотел остаться в Богемии с графом Розенбергом, который был к нему благосклонен и очень на него рассчитывал. Келли также не имел никаких весомых причин покидать это место, но им овладела новая страсть, и он вынашивал хитрые планы для ее утоления. Его жена была некрасивой и грубой, а жена Ди миловидной и покладистой, и он страстно желал поменяться с Ди женами, не возбуждая ревности и не шокируя моральные устои последнего. Это было нелегкой задачей, но для такого человека, как Келли, столь же безнравственного и черствого, сколь и бесстыдного, и изобретательного, сия трудность была преодолимой. Кроме того, он глубоко изучил характер и слабости Ди и собирался использовать их с выгодой для себя. На следующем спиритическом сеансе Келли сделал вид, что возмущен сообщением духов, и отказался поведать Ди, что они сказали. Ди настаивал и узнал, что отныне они должны делить жен друг с другом. Слегка напуганный, он предположил, что духи просто велели им и их семьям жить во взаимном мире и согласии. Келли с явной неохотой вызвал духов еще раз и сказал, что те настаивают на дословной интерпретации. Жалкий фанатик Ди покорился их воле, но Келли нужно было еще немного побыть в роли скромника. Он заявил, что эти духи, должно быть, служат не добру, а злу, и отказался от дальнейшего общения с ними. Вслед за тем он покинул дворец графа, сказав, что больше никогда туда не вернется.