Каролин Эльячефф - ДОЧКИ-МАТЕРИ. Третий лишний?

Конечно, далеко не все матери и дочери узнают самих себя в конфликтах и драмах, о которых мы говорим в этой книге – особенно те, кто воспринимает свои отношения как счастливое сотрудничество, в котором обе они – источник радости друг для друга. Хотя такие отношения не представлены в художественной литературе, они существуют. Что же для этого необходимо? Никто этого не знает, и, без сомнения, не знают и они сами, так много факторов определяет эту гармонию, столь разнообразную и бесконечную в своей вариативной субъективности, неосознаваемой ни одной из них. Насколько такие гармоничные отношения распространены? Опять же, никто не знает. Возможно, они становятся более распространенными в результате процесса размывания границ между поколениями, который способствует близости между родителями и детьми и усиливает ее, и между матерью и дочерью в особенности. Взаимное доверие в самых интимных вопросах, советы и взаимная поддержка, как в очень серьезных моментах, так и в самых пустяковых мелочах, исключая любые теневые зоны. Совместные прогулки и обмен одеждой. Сегодня матери и дочери долгое время остаются сообщницами, стирая поколенческие различия все больше.

Для тех женщин, которым неведом этот тип отношений, они представляют собой нечто загадочное и желанное («Как бы я хотела иметь такую мать!»), или вызывает противоположную реакцию («Я бы так никогда не смогла!»). Нельзя не задать вопрос, когда речь заходит об идеальных отношениях, какова же та цена, что приходится платить за них? И существует ли она вообще? В таком сообщничестве, которое всегда подразумевает вмешательство матери в жизнь дочери, не существует ли риска, что оно нарушит способность дочери выстроить идентичность, которая на самом деле будет являться ее собственной? Разве не существует риска, что эти «тотальные» отношения занимают место других отношений, например дружеских или любовных? Эти вопросы связаны с проблемой женской независимости – отметим, что они возникли только в наше время и в западных культурах. Однако это сообщничество, в котором многие видят признак «современности», носит парадоксальный характер: в прошлом дочери главным образом воспроизводили судьбу матери, интериоризируя ее, не слишком желая этого или не имея возможности сохранить отношения с ней. В последнее время сообщничество матери и дочери представляется более распространенным случаем, несмотря даже на то, что оно приводит к более регрессивному образу женской судьбы с точки зрения семейных связей. Однако матери и дочери, заключившие, тем не менее, союз, далеко не всегда, и можно даже сказать, крайне редко проживают одну и ту же судьбу, как с точки зрения семейной ситуации, так и социальной. Все происходит так, будто близкие отношения способствуют успеху самоидентификации. Возможно, это и есть цена независимости?

Во всяком случае, мы знаем, что в наше время существуют отношения, совсем не столь уж проблематичные. Остается сделать некоторые выводы. Наше исследование построено вокруг нескольких основных осей: первая ось – это позиции матери или женщины (в первых трех частях); вторая ось – это отношения матери и дочери (в четвертой части); и, наконец, последняя ось – временная, в соответствие с каждым возрастом жизни женщины (в трех последних частях). Первая ось, стоит напомнить, определяется главным образом той позицией, которую избирает мать – она становится или «матерью в большей степени, чем женщиной», или «женщиной в большей степени, чем матерью». Затем следует переход к тем матерям, которые не становятся окончательно ни одной, ни другой, и тем, кто являет собой полную противоположность и той и другой, а также объединяет в себе оба типа. Речь идет в любом случае не о типологии матерей, а скорее о типологии материнских позиций, которые могут сосуществовать в одной и той же женщине. Так, например, Клитемнестра, мать, посвятившая свою жизнь Ифигении, одновременно является покидающей матерью для Ореста и отталкивающей для Электры.

Вторая ось – отношения матери и дочери; она главным образом представляет тип отношений, который существует между объективными проявлениями материнского поведения и тем, как эта мать субъективно воспринимается дочерьми. Общим для всех этих проявлений является их экстремальный характер: превосходство или подчиненность, ревность или несправедливость, неполноценность или просто полное отсутствие.

Наконец, третья ось представляет собой временное измерение отношений, которое позволяет проследить главные этапы жизни дочери, подвергающие проверке степень гибкости ее отношений с матерью. Сначала в центре нашего внимания – становление дочери женщиной, которое связано с переходом от традиции к современности в основном в области сексуальных отношений. Затем следует становление женщины матерью, которое определяется проблемой передачи эстафеты жизни. И, наконец, завершает эту часть столкновение со старением и смертью.

Можно ли теперь определить, какие же отношения матери и дочери являются приемлемыми? Помимо нескольких основных моментов, например таких как исключение третьего (мы еще вернемся к этому), а также способности избегать экстремальных позиций или экстремальных проявлений, нам кажется, что главным условием существования приемлемых отношений служит уважение ко всему разнообразию возможных вариантов, или, иначе говоря, адекватность тех изменений, которые позволяют матери в одностороннем порядке примкнуть к эволюции дочери на протяжении каждого возраста ее жизни и одновременно сохранить опору на ось между полюсами материнства и женственности. Психическая гибкость матери не означает, что она должна служить интересам дочери, но лишь то, что их отношения не будут заторможены в своем развитии по всем направлениям. Только при соблюдении этого условия, а также, если она сумеет относиться к дочери не как к центру или периферии своего существования, а воспринимать ее как один из главных, но не единственный смысл своей жизни, принимая неизбежность «беспокойства», которое вносит в ее жизнь существование дочери.

Означает ли это отсутствие конфликтов? Отнюдь, так как они не всегда сами по себе негативны, тем более что конфликты способствует развитию отношений, так как позволяют осмысливать и проговаривать противоречия, в отличие от подавления или идеализации отношений.

Бруно Беттельгейм рассказывал, что после лекций, которые он читал о своей работе в ортогенетической школе в Чикаго, какая-нибудь слушательница всегда задавала сакраментальный вопрос: «А как же любовь?». На что он неизменно отвечал: «Любви не достаточно». Добавим, что этот термин еще менее пригоден к использованию в серьезном исследовании, так как он слишком расплывчатый и позволяет трактовать его самым различным способом: он может означать сильные эмоции, нежность, заботу, сострадание, самоотождествление, ожидания, потребность в человеке, самоотречение и т.д.