В. Гитин - Эта покорная тварь – женщина

Мое сожаление из-за утери «портрета» разделяет Генри Джеймс, который несмотря на свой утонченный и привередливый вкус, был в восторге от хороших убийств. Я лишь подарил ему копию официального отчета о судебном процессе, составленную Форбсом Ирвином (Эдинбург, 1857). Принимая мой подарок, он довольно интересно прокомментировал дело, что наверняка будет приветствоваться поклонниками Маделейн. Вот его письмо:

«Карлайл, дом 21

Чейн Уолк, Южный Уэльс

16 июня 1914

Мой дорогой Роугхед,

Ты предложил мне драгоценную вещь, я очень тронут. Но я также беспокоюсь о влиянии на твои успехи, твое будущее и тех, кто от тебя зависит, которые могут оказать такие проявления щедрости. Этот отчет очень редкий и ценный, и, принимая его, я чувствую себя так, будто забираю хлеб у неизвестных поколений. Я с благодарностью склоняю голову, но лишь при условии, что он вернется во владение дарителя после моей кончины [12] Это так! — Прим. авт. .

Произошла странная и удачная вещь: твое письмо и пакет застали меня сегодня днем в приступе подагры (первом за 3-4 года и не очень сильном, так как я сразу прибегнул к лекарствам). Поэтому я полулежал с поднятыми глазами большую часть дня, не отрывая глаз от изумительной Маделейн. Твой том я прочел сразу и с огромным интересом. Он представляет дело в совершенстве, в нем ничего не дополнить, ни изъять. Она не страдала от своей красоты, а жила среди нас так долго, послужив героиней для произведений искусства, обогатившего человечество. С каким бы благодушием она не смотрела на это сквозь годы, но я узнал (хотя прошло уже 20 лет с того времени), что она стала замужней и уважаемой женщиной и довольно долго жила в Австралии, в Онслоу Гардене, будучи ближайшей соседкой моего старого друга Лиона Плейферса. Они не были знакомы и он не встречался с ней (хотя она и была там), но сам факт заставлял, меня мучиться, поскольку я чувствовал себя глубоким стариком, вспоминая судебный процесс над ней. Сообщения о суде появлялись тогда каждый день в «Таймс», я тогда жил с родителями в Болонье и помню, с каким волнением они обсуждали дело, помню странный приговор «не доказано», отпечатанный на газетной странице... Четырнадцатилетним мальчиком я стоял с газетой у окна над Рю Нуве Шассе и читал приговор. Правда, тогда я не знал об этом деле, прекрасном и совершенном, как ты говоришь.

Письменный отчет о процессе великолепен, замечательна и зашита. Она и в самом деле была зловещей молодой особой, и обстоятельства дела это подчеркивают. Интересно взглянуть на ее лицо во время столь ярко засвидетельствованных и ужасных страданий ее жертвы. Поразительно, что свидетельств того, через что он прошел в свою последнюю ночь было для нее недостаточно. А жаль, что тогда еще не было фотографии: я бы много дал за то, чтобы увидеть ее лицо в этот момент!

Одним словом, ты не можешь даже представить, насколько я тебе признателен. Я предвижу, что в будущем меня крайне заинтересует литературный плагиат. Будем ли мы достаточно благодарны за прекрасные просветы в общей мрачной перспективе? Кладу свой телескоп на твое плечо и остаюсь

с признательностью,

твой Генри Джеймс».

Кстати, «плагиатором» был ловкий писака, известный под именем Антик Смит, бесчестную карьеру которого я тогда описывал [13] Впервые опубликовано в «Дуридикал Ревью», затем перепечатано в «Загадке Рутвенса», 1919 (новое издание — 1936). . Но Генри Джеймс нашел его довольно бесцветным и неинтересным.

Другой мой собрат по перу также поделился воспоминаниями о Маделейн. Эндрю Ланг рассказал мне, что учился в одной школе с ее братом, и когда однажды они увидели на газетном стенде сообщение «Девушка из Глазго арестована за убийство», Ланг в шутку заметил, повернувшись к приятелям: «Наверное, это сестра Джима Смита» — и оказался прав!

Как-то раз я решил, что мне достался приз. Моя знакомая леди средних лет сказала мне, что у ее почтенной мамаши есть акварельный портрет Маделейн Смит, написанный с натуры и подаренный ей художником. Леди не знала цены подобным вещам и нуждалась в моем совете. Была назначена встреча. Я дождался везучую престарелую даму с неподвижным лицом и озорным взглядом. На мой вопрос она ответила, что была бы рада отдать мне рисунок, но к сожалению его у нее уже нет: когда она прибирала всякий «хлам»!, то отправила его в огонь. Когда я пришел в себя, я сразу ушел, высказав свои опасения за будущее человека, совершившего подобное преступление, оставив за собой непочтительное кудахтанье злобной старухи.

От другой свидетельницы той туманной эпохи, которая в еще девическом возрасте видела Маделейн на «вечеринках» в Глазго, я узнал, что она всегда была королевой бала, исключительно красивой, темноволосой и живой, пленительной для мужчин. Но все эго в манере, которую на языке того времени называли «бесстыдной». По общему мнению, ее поведение было просто вызывающим».

«Я уже долго подбираюсь к вырезкам из прессы, но, как вы заметите, я называю эти отрывочные факты «сплетнями». Самая ранняя вырезка — из «Глазго Геральд» от 3 апреля 1657 года. Она озаглавлена: «Печальное событие — обвинение в отравлении» и стала первым призывом против Маделейн Смит. «В течение последних нескольких дней из уст в уста передается печальная история, уже ставшая предметом всеобщей озабоченности. Поскольку вопрос относился к слухам, мы не считали для себя возможным упоминать его публично. Но сейчас молодая леди заключена в тюрьму и обвиняется в самом серьезном преступлении и имена участвующих сторон у всех на устах, поэтому не обсудить это дело мы не можем. В то же время мы очень надеемся, что тучи, закрывшие одну из самых респектабельных семей, очень скоро полностью развеются». Статья даёт довольно полное и дотошное описание фактов, а затем заключает: «Хотя мы верим, что она будет чиста и невиновна, семья сильно пострадает от того, что на одного из ее членов упало столь ужасное подозрение. Можем добавить, что мисс Смит, которую, как мы понимаем, довольно долго допрашивал шериф в прошлый вторник, сохраняет абсолютное спокойствие». «Глазго мейл» также добавляет: «Заключенная демонстрирует абсолютное спокойствие, хотя и содержится под стражей».

Из «Таймс»мы узнаем, что «заключенная является внучкой покойного мистера Дэвида Гамильтона, знаменитого архитектора биржи Глазго и дворца Гамильтонов». Я где-то читал, хотя уже не помню где, что она была близка к герцогскому дому Гамильтонов.

«Морнинг Эдвегайзер»пишет: «Всплыло множество слухов о мисс Смит и молодом французе Л'Анжелере, в отравлении которого ее обвиняют. Конечно, этим историям нельзя доверять, но утверждают, что улики на суде будут настолько поразительными, что представляется разумным проводить заседание суда за закрытыми дверями». Безымянный корреспондент, беседовавший с мисс Смит в день смерти Л’Анжелера, проинформировал журнал, что «молодая леди в тот день была так же весела и очаровательна, как обычно».