Альфред Тарский - Семантическая концепция истины и основания семантики

Гораздо более серьезные трудности связаны с проблемой значения (интенсионала) понятия истины.

Как и другие слова нашего повседневного языка, слово истинно является многозначным. И мне представляется, что философы, обсуждавшие это понятие, отнюдь не уменьшили его многозначности. В сочинениях и дискуссиях философов мы встречаем множество различных концепций истины и лжи, поэтому следует указать ту концепцию, которая будет базисом нашего анализа.

Мы хотели бы связать наше определение с интуициями, закрепленными в классической аристотелевской концепции истины и выраженными в хорошо известном отрывке из Метафизики Аристотеля:

Сказать, что существующее не существует или что несуществующее существует, значит высказать ложь, сказать же, что существующее существует, а несуществующее не существует, значит высказать истину.

Если воспользоваться современной философской терминологией, то эту концепцию можно было бы выразить известной формулой:

Истинность предложения состоит в его согласии с реальностью (или в соответствии ей).

(Теория истины, опирающаяся на последнюю формулировку, называется теорией соответствия).

С другой стороны, если бы теперь мы решили расширить распространенное употребление термина десигнат и связывать его не только с именами, но также и с предложениями, и если бы под десигнатами предложений мы договорились понимать положения дел, то упомянутую выше формулу мы могли бы выразить следующей фразой:

Предложение истинно, если оно обозначает существующее положение дел [7] Аристотелевскую формулировку см. в: Aristotle (1908), фрагменты 7, 27. Другие две формулировки очень распространены в литературе, однако мне неизвестно, кому они принадлежат. Критическое рассмотрение различных концепций истины можно найти, например, в работах: Kotarbinski Т. (1929) (до сих пор издана только на польском языке), р. 123ff; Russell В, (1940), р. 362ff. .

Однако все эти формулировки способны приводить к различным недоразумениям, так как ни одна из них не является достаточно точной и ясной (хотя этот упрек в гораздо меньшей степени относится к первоначальной формулировке Аристотеля). Во всяком случае ни одна из них не может считаться удовлетворительным определением истины. Это вынуждает нас искать более точного выражения наших интуиции.

Начнем с конкретного примера. Рассмотрим предложение Снег бел. Мы задаемся вопросом: при каких условиях это предложение истинно или ложно? Представляется очевидным, что если мы опираемся на классическую концепцию истины, то должны сказать, что данное предложение истинно, если снег бел, и ложно, если снег не бел. Таким образом, если определение истины соответствует нашей концепции, то из него должна следовать эквивалентность:

Предложение "Снег бел" истинно тогда и только тогда, когда снег бел.

Обращаю внимание на то, что фраза Снег бел в левой части этой эквивалентности стоит в кавычках, а в правой части – без кавычек. В правой части стоит само предложение, а в левой части – имя этого предложения. Используя средневековую логическую терминологию, мы могли бы сказать, что в правой стороне слова снег бел употребляются в формальной суппозиции, а в левой стороне – в материальной суппозиции. Вряд ли нужно объяснять, почему в левой части эквивалентности нам требуется имя предложения, а не само предложение. Во-первых, с точки зрения грамматики нашего языка выражение вида X истинно не будет осмысленным предложением, если мы в нем X заменим предложением или чем-то иным, также отличным от имени, ибо субъектом предложения может быть только имя существительное или выражение, выполняющее функции существительного. Во-вторых, фундаментальные соглашения относительно использования любого языка требуют, чтобы в высказывании о каком-либо объекте использовалось имя этого объекта, а не он сам. Следовательно, если мы хотим что-то сказать относительно какого-то предложения, например, что оно истинно, мы должны использовать имя этого предложения, а не само предложение [9] За более подробным разъяснением различных логических и методологических проблем, затронутых в данной статье, читатель может обратиться к работе: Tarski A. (1941). .

К этому можно добавить, что заключение некоторого предложения в кавычки вовсе не является единственным способом образования его имени. Например, предполагая обычный порядок букв в нашем алфавите, мы можем в качестве имени (дескрипции) предложения снег бел использовать следующее выражение:

Предложение, состоящее из двух слов, первое из которых составлено из 17-й, 13-й, 6-й и 4-й букв, а второе – из 2-й, 6-й и 11-й букв русского алфавита [10] В оригинале речь идет, естественно, о буквах английского алфавита. – Прим. перев. .

Теперь мы можем обобщить эту процедуру. Рассмотрим произ вольное предложение, которое представим буквой р. Образуем имя этого предложения и представим его другой буквой, скажем X. Теперь мы спрашиваем: каково логическое отношение между двумя предложениями – X истинно" и р? Ясно, что с точки зрения нашей исходной концепции истины эти предложения эквивалентны. Иными словами, справедлива следующая эквивалентность:

(Т) Х истинно тогда и только тогда, когда р.

Любую такую эквивалентность (в которой amp;p представляет какое-либо предложение того языка, к которому относится слово истинно, а X представляет имя этого предложения) мы будем называть эквивалентностью вида T.

Теперь, наконец, мы можем в точной форме выразить те условия, при которых употребление и определение термина истинно мы будем считать адекватным с материальной точки зрения: термин истинно мы хотим употреблять таким образом, чтобы можно было утверждать все эквивалентности вида Т, и определение истины мы будем называть адекватным, если из него следуют все эти эквивалентности.

Следует подчеркнуть, что ни само выражение Т (которое является не предложением, а лишь схемой предложений, ни любой конкретный пример вида Т нельзя рассматривать в качестве определения истины. Мы можем сказать лишь, что каждая эквивалентность вида Т , полученная посредством замены p каким-либо конкретным предложением, а X – именем этого предложения, может рассматриваться как частное определение истины, разъясняющее, в чем состоит истинность этого конкретного предложения. Общее определение истины должно быть, в некотором смысле, логической конъюнкцией всех этих частных определений.