Дмитрий Соколов - Любовные реки, семейные берега (Архетипические сюжеты семьи и рода)

Так что должны быть еще какие-то факторы, поддерживающие целостность семьи (не забывайте, что это сказка, но сказка вполне серьезная).

Я попробую сейчас сменить метафорический ряд, чтобы показать, что я имею в виду. Давайте представим себе безличную физическую систему: некие частицы, объединенные в некую достаточно стабильную систему. Какие факторы должны существовать, чтобы система была стабильной? По минимуму я бы назвал такие: сила притяжения между частицами (или притяжения частиц к одному и тому же телу по центру), граница системы (за которой система уже не существует) и почти наверняка третий фактор – нечто вроде «обратной связи», силы, которая возвращала бы частицу внутрь системы, если у той появляется риск из системы выйти.

Так вот, любовь прекрасно работает как «материальный носитель» функции притяжения частиц друг к другу. Все мы хотим жить поближе к тем, кого любим. Поскольку любовь не постоянна, а сила желательно чтобы была постабильнее, роль «мат/носителя» притяжения может играть, например, уважение. Или почтение. Или послушание. Все это с функционально-системной точки зрения примерно про одно и то же: создание притяжения между людьми, чтобы они были объединены в систему семьи и Рода. Уважение и иже с ним – они послабее, чем любовь, но постабильнее.

(И есть, как мне кажется, еще один фактор, вполне видимый в такой модели: частицы не должны «слипнуться» друг с другом в единый комок. И роль вот этой функции, которая противодействует слипанию, прежде всего играет запрет на инцест – также совершенно универсальный атрибут семейственности по всей Земле, не надо рассказывать мне о редких и отдельных исключениях.)

Дальше – что может работать в качестве «границы». Ясно: это «принадлежность». Есть сила, которая говорит человеку: существует определенное сообщество, где ты свой. Любишь, не любишь, это второстепенно, но ты свой. Во всем остальном мире ты – чужак, а тут – свой. Классическая сказка про два мира: «своих» и «чужих». И это очень сильная сказка на совершенно разных уровнях человеческой жизни. «Свои» делятся ресурсами друг с другом, а «чужие» – нет (ну, в значимых количествах, в случае семьи). Так что эту принадлежность можно вещественно представить себе как значок на пиджаке, а можно как склад (тех самых ресурсов), а лучше так: как значок, который дает право входа на такой вот склад, дабы приносить и забирать.

Но эти ресурсы – совсем не только и даже не столько материального толка. (Хотя мат/ресурсы очень сильно подчинены именно этой схеме.) Если бы дело ограничивалось мат/ресурсами, эгоизм мог бы из этой схемы легко уйти, накопив их достаточное количество где-то на стороне. В этих ресурсах – любовь, признание, понимание, уважение и прочие прекрасные вещи, чуть ли не сам Смысл Жизни или во всяком случае важные компоненты этого таинственного алхимического напитка.

И, наконец, если дела идут плохо, и ресурсы сильно расходуются, так что их кому-то не хватает (а при нашей общечеловеческой жадности это ситуация практически постоянная), или если кто-то из членов системы близок к тому, чтобы из нее выйти, или уже выходит, начинает работать система, препятствующая покиданию системы. И она работает аналогично закону Бернулли: чем больше риск выхода из системы, тем сильнее центростремительная сила, обратно в систему заталкивающая.

Мы можем назвать эту силу виной или совестью, и в данном случае их функциональность едина: они «загораются» как лампочки, когда человек рискует выйти из своего Рода. И чем больше он рискует, тем сильнее загораются эти лампочки. Фактически, чувство вины при таком системном рассмотрении является персонажем сказки, где герою грозит изгнание из родного леса. А грозит оно ему, если он нарушает законы этого леса. А чувство вины – его друг, суслик такой или белочка, которая ему объясняет: товарищ, ты рискуешь. Нет, не белочка, это такой дятел, он ему прямо в голову долбит, товарищ-то глуховатый.

Причем я хочу подчеркнуть, что это не «общечеловеческие», а именно родовые законы про совесть и вину. Общечеловеческая совесть – модель скорее поэтов и идеалистов. Во многих семействах убийство «не своих» вполне ОК, а часто и доблесть, и всю человеческую историю так было и остается. Вот если в родовых законах предписано убийство, а человек этого не делает (например, не идет в армию во время всеобщего военного призыва), вот тут Род будет мучить его чувством вины. За нарушение «общечеловеческих» ценностей – какая кара? Ну, только смерть, как еще можно покинуть общество людей? А за нарушение родовых ценностей – лишение чувства принадлежности и потока любви (навсегда уйдешь к «чужим», и еще детей своих утянешь). Гораздо конкретнее и ощутимее.

При таком подходе чувство вины – это не личное дело, это функция жизнеобеспечения семьи, один из мощнейших факторов ее объединения и целостности.

(Я аж ежусь, насколько это должно не понравиться многим из любезных моих читателей).

Вина в товарно-денежном эквиваленте

Вина вообще – очень интересный товар, магический по характеру и убийственно сильный в реальности. С нею, как и с деньгами, операции проводятся по совершенно разным правилам в зависимости от количества: малую вину обслуживает одна логика, большую – другая.

Чувство вины с точки зрения системы Рода – это долг перед «общаком» за забранные ресурсы. Если я родился и вырос, то мой долг не так чтобы очень велик, и когда я рожаю своего ребенка и довожу его «до кондиции», то этот долг в основном выплачен, и чувство вины меня терзать не будет. Если я что-то нарушил по ходу жизни, то существует риск вырастания долга. Если я делаю аборт, я забираю у Рода душу, и долг растет. Пять абортов – долг растет. Если я «получил жизнь» за счет жизни кого-то из Рода – долг растет. Например, если моя мама получила серьезные травмы при моих родах. Или если отец воровал, чтобы меня содержать, и его посадили. Или если я девочка, в мои полгода мама забеременела мальчиком и сделала аборт, а больше мальчика никогда не родила.

(Я знаю, что с точки зрения «нормальной» логики в этих случаях никакой личной вины быть не должно, и многие даже психотерапевты вам скажут, что и говорить тут не о чем – «это уж вы, батенька, напридумывали». Как (мне недавно рассказывали) с точки зрения этикета существует икота и как с ней обращаться, есть кашель и как с ним обращаться, есть речь – и про нее много всего надо понимать – а больше никаких звуков от человеческого организма не предусмотрено, и их, с точки зрения этикета, нет. Почувствуйте: просто нет, и делать по их поводу ничего не надо. Так и с чувством вины: с точки зрения здравого смысла и индивидуальности ее может не быть, но вот только человек слишком часто значительную часть жизни проводит в состоянии, когда вина есть, а вот здравым смыслом не пахнет. Силы у них при прямом противоборстве сильно не равны.)