Валентина Сергеечева - Словесное каратэ. Стратегия и тактика общения

— Давайте объявим войну Америке, Канаде и странам Западной Европы. Они нас победят и, согласно Венской конвенции, будут вынуждены заботиться о нашем населении, — предлагает один из депутатов.

— Они нас? — раздается голос из зала. — А если мы их?

Задающий его обычно и не притворяется корректным собеседником. Поэтому заслуживает адекватной реакции, и чаще всего тотчас же ее получает (по схеме «ты мне — я тебе»).

Мучимый болезнью Бисмарк призвал к себе знаменитого врача. Едва глянув на больного, тот поставил диагноз и подробно нарисовал клиническую картину заболевания.

Бисмарк изумился, однако не показал виду и даже задал явно бестактный вопрос:

— Сколько же людей вы уморили, пока дошли до такого совершенства в диагностике?

— Значительно меньше, чем вы, ваше превосходительство, пока дошли до этой болезни.

Уничижительную интонацию вопроса обнаружить достаточно просто. Прибегающему к включению подобных вопросов в беседу не стоит забывать о весьма вероятных и незамедлительно следующих ответных мерах собеседника.

Разумеется, полезно знать разновидности вопросов-ловушек. Но не менее важно владеть информацией, позволяющей отличить их от вполне нейтральных вопросов, замечаний, реплик.

Существуют признаки, по которым можно сделать вывод, что вопросы задаются не столько для получения и оценки информации, сколько для достижения тактических преимуществ в дискуссии. Вот основные из них.

Увеличение числа вопросов

Создается впечатление, что собеседник засыпает вас градом вопросов.

На приеме у терапевта.

— Вы курите? А вам нельзя ни одной сигареты!

— Я не курю, доктор.

— Пьете много?

— Я вообще равнодушен к спиртному.

— Вы пробовали ограничить употребление жирной мясной пищи?

— Я вегетарианец, доктор.

— Ну есть же у вас пристрастие к чему-нибудь? Вы же не ангел. Случайные связи?

— Нет, я всегда отличался осторожностью и осмотрительностью.

— А хоть что-нибудь в жизни вы любите?

— Обожаю макароны.

— Так, больной, — с торжествующим злорадством заключил доктор, — с этого дня категорически запрещаю вам есть макароны! И никаких послаблений себе и нарушений диеты!

Контрмеры. Поскольку деловой этикет предполагает получение ответа на заданные вопросы, а заданы они так, что отвечать либо невозможно, либо не хочется, приходится прибегать к селекции вопросов. Процедура проходит через следующие этапы: выделение осмысленных — вычленение из них корректных, отбрасывание бестактных — отделение предметных от беспредметных; в сухом остатке — уместные, относящиеся к предмету обсуждения вопросы. Вот на них можно и отреагировать.

— Товарищ прапорщик, а если бы армии не было, кем бы вы хотели стать? — допытывается новобранец.

— Пожарным.

— Ну а если бы вы жили там, где не бывает пожаров?

— Тогда милиционером.

— Ну а когда милиция не понадобится, кем?

— Чего пристал? Я бы все равно не работал.

Оставление выбракованных вопросов без ответа — акция демонстративная, имеющая целью проучить инициатора «града вопросов» так, чтобы впредь неповадно было прибегать к подобному трюку. Есть и иной подход — «измотать» собеседника односложными ответами. Подобную реакцию в ответ на развернутые вопросы различных типов можно оценивать как признак напряженности общения, нераслоложенности партнера к беседе (причины могут быть самыми разнообразными).

Поясним сказанное развернутым примером — диалогом между неофициальным и официальным лицами. В данном случае это майор милиции Анастасия Каменская — отдыхающая — и представитель местной администрации, неожиданно явившийся в санаторий с визитом.

— Это — вам, — Репкин протянул ей розы.

— Спасибо, присаживайтесь. — Настя сделала жест в сторону кресла. — Чему обязана?

— Анастасия Павловна, я перейду прямо к делу. У вас возникло печальное недоразумение с нашими работниками милиции. В первую очередь я хотел бы принести за них извинения.

— А во вторую?

— Давайте сначала закончим с первым вопросом. Это имеет принципиальное значение для второго. Вы принимаете мои извинения?

— Нет, — она мило улыбнулась.

Иногда с Настей было невероятно трудно разговаривать. Если собеседник ей не нравился, она ограничивалась лаконичными ответами, никак не давая ему возможности развернуть разговор и вынуждая его задавать множество детализирующих вопросов, от которых он же сам первый начинал уставать. Основа доброжелательной беседы — взаимная помощь собеседников, это Настя усвоила твердо.

— Почему? Вам нанесли слишком глубокую обиду?

— Обида не слишком глубока, но задеты вопросы, имеющие для меня принципиальное значение. Я покину вас на минуту — надо положить цветы в воду.

Взяв букет, Настя ушла в ванную, включила воду и взглянула на себя в зеркало. «Видок тот еще, — с усмешкой подумала она. Что может означать визит этого Регкина? Им действительно нужна помощь? Что-то непохоже. Рядовое убийство рядового водителя. Стоит ли задействовать такие силы на уровне мэрии, чтобы привлечь к расследованию еще одного человека? Маловато информации для выводов… Причесаться, что ли? Ладно, обойдется».

Она вернулась в комнату, уселась на стул, закинув ногу на ногу, и выжидающе посмотрела на визитера.

Репкин откашлялся и попытался продолжить.

— Ваш ответ означает, что сотрудничать с городской милицией вы не желаете ни при каких условиях. Я правильно вас понял?

— Нет. — Она опять улыбнулась и уселась поудобнее.

— В таком случае я вас не понимаю, Анастасия Павловна. — Голос Репкина стал почти сердитым.

— А я — вас. Вы, такой занятой человек, ответственное должностное лицо, покупаете розы и едете в санаторий, чтобы выяснить, как далеко зашла размолвка между уголовным розыском и обыкновенной отдыхающей. Вам самому не смешно?

— Мне грустно. Мне грустно, Анастасия Павловна, оттого, что вы так враждебно настроены. У вас сложилось негативное впечатление о наших органах милиции в целом?

— Нет.

— Вы считаете, что наши работники недостаточно квалифицированны и профессионально грамотны?

— Нет, что вы.

— Вы можете назвать имена тех, к кому у вас есть претензии?

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

— Коротко и ясно, — рассмеялся Репкин. — Вы считаете свои взаимоотношения с нашими сотрудниками сугубо личным делом и не хотите, чтобы в это кто-то вмешивался и делал оргвыводы. Теперь правильно?

— Теперь правильно, — кивнула Настя.

Маринина А. Игра на чужом поле

Если в иных случаях молчание собеседника — это сигнал испытываемых им затруднений либо свидетельство его нежелания выдавать информацию, смешанное с опасением наговорить лишнее, то односложные ответы можно считать контрприемом, оказывающим ощутимое давление и дающим тактический и моральный перевес хотя бы на время. Именно так и действовала героиня в приведенном отрывке.