Дмитрий Узнадзе - Психология установки

Словом, в этих опытах степень стабильности фиксирован­ной установки оказалась очень невысокой.

Эти данные указывают, что вербально стимулированная установка, вообще говоря, значительно менее стабильна, чем установка, возникающая в условиях непосредственного воз­действия актуальной ситуации.

То же самое приходится сказать и относительно возбуди­мости этого рода установки. При 5 установочных экспозици­ях в гаптической сфере удалось фиксировать установку толь­ко у 3 лиц — из общего числа 13 испытуемых, у которых во­обще удается вербально стимулировать установку. Если сравнить это число с числом лиц с возбудимой установкой при актуальной стимуляции, то, несомненно, оно очень низ­ко: во-первых, низший порог возбудимости там значительно выше (в то время как там достаточно бывает и одной экспо­зиции, чтобы получить ощутимый эффект фиксации, здесь для этой цели оказываются необходимыми уже 5 установочны х экспозиций); во-вторых, в то время как в обычных опы­тах число лиц с таким порогом сравнительно высоко, здесь оно не выше 23%; наконец, в-третьих, эта иллюзия здесь ока­зывается очень слабой, поскольку у одного испытуемого она продолжается до 3 экспозиций, у другого — до 2 и у третьего ее хватает лишь на одну-единственную экспозицию.

Мы видим, что вербально стимулированная установка возбудима гораздо труднее, чем обычная фиксированная установка.

Есть ли какие-либо особенности в процессе угасания этой установки?

Согласно данным той же работы, обращает на себя вни­мание следующее:

а) из 36 испытуемых, дающих эффект фиксации установ­ки, 9, т. е, 25%, оказываются лицами с статическим типом установки: они дают контрастную иллюзию без изменения в течение более 30 экспозиций. В обычных опытах с нормаль­ными лицами этого нет, там таких испытуемых не более 3-5%. Дальнейшие опыты должны показать, на чем базирует­ся эта особенность вербально фиксированной установки;

б) особенно часто (52%) встречаются лица, у которых констатируется грубая динамическая установка. Это — лица, которые обнаруживают с самого же начала контрастную ил­люзию и удерживают ее без заметных изменений до того мо­мента, пока окончательно не замечают равенства критиче­ских объектов;

в) наконец, в 25% всех случаев мы имеем испытуемых с пластической установкой — число также невысокое в срав­нении со случаями установки не в воображаемой, а в актуаль­но воздействующей ситуации.

Все эти особенности процесса угасания вербально фикси­рованной установки были получены в наиболее ранних экс­периментах Р. Г. Натадзе, поставленных для разрешения вопроса о возможности такого рода установки. Дальнейшие опыты должны показать, что из этих результатов придется сохранить и что изменить в том или ином направлении.

2. Проблема представления.Если мы окинем взором все, что получили в результате этих опытов, нам придется при­знать, что фиксация установки на базе вербального воздей­ствия является бесспорным фактом. Нет сомнения, что сло­во представляет собой специфическую для нас сферу дей­ствительности, на основе которой строится новый слой установочных состояний человека, обусловливающих и определяющих его поведение.

И вот вопрос, который сейчас стоит перед нами, можно формулировать следующим образом: чем же достигает сло­во того, что начинает играть в данном случае ту же роль, что и объективная действительность, на базе которой обычно развертывается наша деятельность? Ведь, в самом же деле, в этом случае не окружающая нас действительность, не факти­чески действующая на нас ситуация является фактором, не­посредственно определяющим возникновение установки, а только вербально опосредованная форма действительности. Мы могли бы сказать, что объективным фактором, определя­ющим возникновение установки, в данном случае является не актуальная, а лишь вербально стимулированная ситуация, Это значит, что вопрос, какая же установка возникает здесь в субъекте, зависит не от того, в каких условиях ему прихо­дится действовать, а от того, какого рода действительность имеет он в виду в выражениях, что он хочет выразить своим словом.

Итак, если в обычных случаях наших опытов с установкой мы всегда имеем дело с каким-нибудь индивидуальным отрез­ком актуальной действительности, со вполне определенной для данного лица ситуацией, то в этом случае объективным условием возникновения установки является уже только мнимая или просто идейная ситуация ; субъекту приходится считаться не с реально данной, а только с идейно представ­ленной, мыслимой ситуацией.

Конечно, объективные условия возникновения установки в обоих этих случаях существенно отличаются друг от друга. Если в обычных случаях действия установки речь идет отно­сительно реально наличной объективной ситуации, то здесь мы имеем в виду ие действительно существующую, актуаль­но действующую на нас ситуацию, а лишь представленную или мыслимую.

Следовательно, мы должны признать, что в этих услови­ях речь идет относительно совершенно нового слоя установ­ки, слоя, который может быть лишь у субъектов, оперирую­щих идеей, представлением или мыслью.

Что же представляет собой эта идея? Можно было бы по­думать, что здесь вопрос касается обычного представления, т. е. воспроизведенного образа предмета, основывающегося на нашем прошлом опыте. Но в указанных выше эксперимен­тах мы имеем данные, которые не дают оснований принять эту возможность. Дело в том, что представления одного и того же предмета или явления, как известно, могут отличать­ся друг от друга прежде всего по степени интенсивности или яркости. Но в этих опытах оказывается, что момент интен­сивности или яркости не играет существенной роли: пред­ставления могут быть максимально яркими, но они оказыва­ются бессильными стимулировать активность субъекта. Сле­довательно, мы должны признать, что решающую роль в этих случаях играет не представление, не простой образ предме­та, а нечто совершенно другое.

3. «Представление» в сновидении.Для того чтобы яснее представить себе природу специфических процессов, лежа­щих в этих случаях в основе поведения субъекта, мы долж­ны обратиться к анализу ряда случаев, в которых не только люди, но и животные кажутся носителями переживаний, ана­логичных тем, которые здесь нас интересуют.

Мы имеем в виду образы сновидений, которых, по-види­мому, не чужды люди самых примитивных ступеней разви­тия, дети на значительно ранних стадиях их жизни и, нако­нец, даже животные.

Мы должны, конечно, признать, что образы сновидений вовсе не являются по существу переживаниями активно дей­ствующих содержаний. Тем не менее они являются, бесспор­но, засвидетельствованными фактами даже на примитивных ступенях развития, где о наличии настоящих актов мышле­ния, по-видимому, и речи не может быть.