Бетти Фридан - Загадка женственности[«The Feminine Mystique»]

И еще вопрос: если образование, рассчитанное на развитие интеллекта, сокрушает женственность, не затормозит ли образование, культивирующее женственность, развитие интеллекта? И что это вообще за женственность, если ее легко нарушить усилием разума и, напротив, можно усугубить, если перестать заботиться о развитии интеллекта?

Этот вопрос можно переформулировать в терминах Фрейдизма: что происходит, когда пол становится для женит мы не только бессознательным, но также рациональным составляющим («эго» и «суперэго»); когда образование вместо развития личности сосредоточивается на развитии сексуальной функции? Что происходит, когда образование усиливает власть женских обязанностей, имеющих и без того могущественную поддержку в лице традиции, условностей, предрассудков, общественного мнения, но отказывается снабдить женский разум критичностью, независимостью и автономностью, которые нужны, чтобы противостоять слепой силе старого или нового жизнеустройства? Женский колледж в Пемброке (Университет Брауна, Провиденс) пригласил психоаналитика с курсом лекций под убойным названием «Что значит быть женщиной?». Доктор Маргарет Лоуренс на доступном английском языке, без всякого фрейдистского жаргона объявила обескураженным студенткам, что глупо было бы убеждать современную женщину в том, что ее место у очага, когда даже традиционная женская работа выполняется теперь вне дома и почти вся семья проводит большую часть своего времени за его стенами. Не лучше ли при таких обстоятельствах присоединиться к остальным членам семьи и выйти вместе со всеми в открытый мир?

Нет, совсем не таких речей ждали девушки от дамы-психоаналитика. На фоне уже привычных для них назиданий функционалистов эти слова бросили вызов традиционному отношению к женщине. В них подразумевалось, что девушкам следует принимать решения на свой страх и риск, в том числе по поводу образования и в отношении будущего.

Уроки функционалистов подливают изрядную долю масла в огонь еще не устоявшейся девичьей психики. Они не ломают привычных жизненных установлений; облекая в ученую лексику известные родительские увещевания и расхожую мораль, они не требуют выработки собственных взглядов. Они предполагают, что в колледже можно быть ленивой, следовать импульсу, а не голосу разума и не стыдиться этого. Можно не откладывать сиюминутное удовольствие ради амбициозных планов, не стоит читать полдюжины книг, чтобы написать реферат по истории, не надо записываться на сложный спецкурс по физике. Ведь иначе можно заработать комплекс мужественности! И в конце концов, разве не сказано, что «женский интеллектуализм в большой мере оплачивается утратой ценнейших женских качеств… Все наблюдения указывают на тот факт, что интеллектуальная женщина маскулинизируется; свойственное ей теплое, интуитивное познание заменяется холодным, продуктивным мышлением».

Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять этот намек. Как ни крути, мышление — тяжелый труд. И чтобы оспорить это авторитетное суждение, пришлось бы пожертвовать своим «теплым, интуитивным» мышлением в пользу очень холодного и беспощадного мужского разумения.

Неудивительно, что несколько поколений девушек, обладавших острым умом и пылким темпераментом, восприняли призыв педагогов-функционалистов и бросили учебу, чтобы выйти замуж и нарожать детей прежде, чем успели так «наинтеллектуализироваться», что, прости господи, того и гляди перестали бы черпать наслаждение в собственной женственности.

Даже без помощи функционалистов девушка с умом и душой очень скоро приучается «не высовываться», быть «как все», перестает быть самой собой. Она привыкает не изнурять себя работой, не иссушать мозги, не задавать лишних вопросов. В школе, в колледже с совместным обучением девушки неохотно отвечают на уроках из опасения прослыть «больно умной». Этот феномен специально исследовался: любая девушка или взрослая женщина может вам много порассказать на этот счет. В Брин-Мор-колледже у девушек появился особый термин для обозначения их речевого поведения в присутствии юношей, потому что оно совсем другое, чем то, которое они позволяют себе, когда не боятся показаться чересчур умными. В колледжах с совместным обучением к девушкам — не без согласия с их стороны — относятся как к партнершам для свиданий, потенциальным женам. Их не занимают поиски самих себя; гарантии их преуспевания — в карьере мужа, и его продвижение по лестнице успеха знаменуется вехами отречения женщины от себя вплоть до пассивного к себе презрения.

Конечно, бывают исключения. Исследования показали, что некоторые студентки выпускного курса Вассар-колледжа и четыре года достигли очень высокого уровня самореализации, сравнимого с тем, к которому подходят в 30 и даже 40 и 50 лет. Но у многих девушек не обнаружилось никаких сдвигов. Часть из них оказала стойкое сопротивление попыткам заразить их какими-либо идеями, научной работой, интересом к умственному труду, ценностям духовной жизни. Они игнорируют интеллектуальное развитие и саморазвитие ради сохранения «женственности», пытаясь быть не слишком умными, не слишком интересными, не слишком отличающимися от других. Дело не в том, что тут замешано сексуальное влечение; согласно наблюдениям психологов, у многих таких девушек «интерес к мужчинам и браку — это своего рода защита против необходимости интеллектуального усилия». Для них даже секс — всего лишь общепринятая условность поведения. Ориентированный на половую принадлежность педагог сочтет этот тип социальной адаптации вполне приемлемым. Но, имея перед глазами примеры другого рода, хочется спросить: а не является ли эта адаптация маскировкой нежелания взрослеть, граничащей с патологией?

Несколько лет назад группа калифорнийских психологов, наблюдавшая за развитием 140 способных подростков, заметила у некоторых из них внезапное резкое падение кривой показателя интеллекта. Обнаружилось, что это падение кривой развития характерно только для девушек, причем не для всех — следовательно, это не было связано с особенностями периода созревания. Там, где отмечалось падение кривой, в беседах с психологом часто упоминалось, «что неумно для девушки быть чересчур умной». Короче говоря, этих подростков в буквальном смысле слова остановили в умственном развитии на уровне четырнадцати-пятнадцатилетнего возраста, пытаясь приспособить их к сложившемуся традиционному женскому образу.

Сегодня и сами девушки, и педагоги стоят перед выбором. Им необходимо выбрать между адаптацией, конформизмом, отсутствием риска, терапевтическим эффектом, с одной стороны, и индивидуальностью, личной неповторимостью, образованностью в точном значении слова со всеми трудностями, присущими этому набору качеств, — с другой. Девушки отнюдь не обречены на следование по пути, предначертанному для них функционалистами. Компетентные психологи, которые наблюдали за студентками Вассар-колледжа, обнаружили новые свидетельства того, что немалое число девушек предпочитают серьезную профессиональную подготовку профанированному знанию. Если они кажутся кому-то более «маскулинными», то есть менее пассивными и зависимыми, то их внутренняя эмоциональная жизнь остается вполне «феминной». У них чаще, гораздо чаше, чем у первокурсниц, только еще начинающих свой путь, встречаются неврозы. Психолог прокомментировал это так: рост числа неврозов от курса к курсу подтверждает, что действительно имеет место процесс образования». По его данным, уровень развитости обратно пропорционален степени конформизма: наименее приспособленные к жизни девушки оказываются наиболее развитыми, «готовыми и впредь меняться, сохраняя свою независимость». Подводя тоги исследованиям в Вассар-колледже, руководитель группы пришел к психологическому парадоксу: образование делает женщин менее женственными, менее приспособленными, зато стимулирует их духовный и умственный рост.