Бетти Фридан - Загадка женственности[«The Feminine Mystique»]

Нелегкий груз ежедневных домашних забот, с которыми справился бы и восьмилетний ребенок, неизбежно приводит к большинству проблем сексуального характера у миллионов женщин. Как бы ни пытались совершенствовать смысл понятия «домашне-семейная карьера», чтобы оправдать безжалостное и бесполезное использование неисчерпаемых женских сил и способностей; как бы искусно ни манипулировали новыми научными и звучными словами, чтобы создать иллюзию, согласно которой опускание одежды в стиральную машину по важности не уступает расшифровке генетического кода; каким бы количеством домашних дел ни заполнялось свободное время женщины, — в действительности ее проблемы никого серьезно не волнуют. Их решение подменяется бесконечным потоком книг о приготовлении пищи, научными трактатами по уходу за ребенком и советами по технике «любви семейной пары» и сексуального общения. Последствия того, что это никого серьезно не волнует, можно было бы предсказать. К великому ужасу мужчин, их жены стали «экспертами» из категории «я все знаю лучше других», заняв лидирующее положение в доме. Их непререкаемый авторитет и превосходство делают совместную жизнь невыносимо тяжелой. По свидетельству Рассела Лайнза, жены стали относиться к своим мужьям как к приходящей прислуге или просто как к новейшей модели бытовой техники. Оснащенная популяризированным курсом по домашней экономике или браку и семье, книгами доктора Спока и доктора Ван де Велде, наделенная энергией и умом, которые все время нацелены только на мужа, детей и дом, — вот вам молодая американская жена, которая легко, неотвратимо и пагубно начинает доминировать в современной семье еще больше, чем ее «мамочка».

Я не проводила исследования Кинси, но когда я была на пути проблемы без названия, домохозяйки из пригородов, у которых я брала интервью, часто давали мне явно сексуальный ответ на вопрос, который был вообще не связан с сексом. Я спрашивала об их интересах, стремлениях, о том, что они делали или хотели бы делать не обязательно как жёны или матери, но когда они не заняты своими мужьями, детьми или работой по дому. Вопрос даже мог быть связан с их образованием. Но некоторые из этих женщин просто предполагали, что я спрашиваю о сексе. Была ли проблема без названия сексуальной проблемой, в конце концов? Я бы так и думала, если бы не было фальшивой ноты, странного нереального качества в словах этих женщин, когда они говорили о сексе. Они делали загадочные и прозрачные намёки; они хотели, чтобы их спрашивали о сексе; даже если я об этом не спрашивала, они с гордостью рассказывали о сексуальных приключениях в мельчайших подробностях. Они их не придумывали — эти приключения были вполне правдоподобны. Но почему они звучали так асексуально, нереально?

Тридцативосьмилетняя мать четырёх детей сказала мне, что секс — это единственная вещь, которая позволяет ей «почувствовать себя живой». Но что-то пошло не так: её муж больше не давал ей этого ощущения. Они пробовали многое, но он не был по-настоящему заинтересован. Она начинала презирать его в постели. «Мне нужен секс, чтобы чувствовать себя живой, но я никогда его не чувствую», сказала она.

Скучным тоном, добавляющим нереальности, тридцатилетняя мать пятерых детей, не прекращая спокойно вязать свитер, сказала, что думала о том, чтобы уехать, возможно, в Мексику, чтобы жить с мужчиной, с которым у неё был роман. Она не любила его, но думала, что если «до конца» отдастся ему, сможет найти то чувство, которое, как она поняла сейчас, «единственная значимая вещь в жизни». А что с детьми? Она неуверенно предположила, что возьмёт их с собой — ему будет всё равно. Что это было за чувство, которое она искала? Она сказала, что, возможно, сначала нашла его со своим мужем. По крайней мере, она помнила, что когда она вышла за него — ей было восемнадцать — она «чувствовала себя такой счастливой, что хотела умереть». Но он не «отдался ей полностью»; он был слишком занят своей работой. Так что она снова нашла это чувство на некоторое время — со своими детьми. Через недолгое время после того, как она отняла своего пятого ребёнка от груди в три года, у неё был первый роман. Она поняла, что «он снова дал ей это замечательное чувство — ощущение полной отдачи себя кому-то». Но этот роман не мог продолжаться долго; у него было слишком много детей, как и у неё. Когда они расстались, он сказал: «Ты дала мне почувствовать себя личностью». А она задалась вопросом: «А что насчёт моей личности?» Она уехала на месяц одна этим летом, оставив детей со своим мужем. «Я искала что-то, не знаю, что именно, но единственный способ найти это чувство — влюбиться в кого-нибудь». У неё был другой роман, но на этот раз то чувство не появилось. Так что теперь она хотела окончательно уехать. «Теперь, когда я знаю, как получить это чувство, я просто буду стараться до тех пор, пока снова не найду его», — сказала она, спокойно продолжая вязать.

Она уехала в Мексику с этим тёмным, безликим мужчиной, взяв с собой пятерых детей. Но шестью месяцами позже она вернулась вместе с детьми. Очевидно, она не нашла своего призрачного «чувства». И что бы ни происходило, оно не было достаточно настоящим, чтобы повлиять на её брак, который продолжался, как и раньше. Только чем было чувство, которое она надеялась получить от секса? И почему оно, каким-то образом, всё время оказывалось недостижимым? Становился ли секс нереальным, фантазией, когда он нужен человеку чтобы «почувствовать себя живым», почувствовать «свою личность»?

В другом пригороде я говорила с привлекательной женщиной чуть моложе сорока лет, у которой были «культурные» интересы, несмотря на то, что они были довольно неопределёнными и неконкретными. Они начинала картины, которые не заканчивала, собирала деньги на концерты, которые не слушала, и сказала, что ещё «не нашла свою область». Я выяснила, что она была занята своего рода поиском сексуального статуса, у которого были такие же неясные, неопределённые претензии, как и у её культурных поисков, и который, в действительности, был их частью. Она хвасталась интеллектуальным мастерством, профессиональным уважением мужчины, который, как она намекала, хотел спать с ней. «Это заставляет гордиться, как достижение. Ты не хочешь скрывать это. Ты хочешь, чтобы все об этом знали, когда это мужчина с достижениями». Как сильно на самом деле она хотела спать с ним, независимо от его профессиональной высоты — другой вопрос. Я позже узнала от её соседей, что она была местным приколом. Все очень хорошо это «знали», но её сексуальные предложения были такими обезличенными и предсказуемыми, что только вновь прибывший муж мог принять их достаточно серьёзно, чтобы на них ответить.