Джеймс Бьюдженталь - Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

— Не думаю, что я это сделаю. — Голос был низким, исходил из самой глубины ее существа и лишь отчасти был обращен ко мне; в основном это были мысли вслух. — Не думаю. Какая-то часть меня хочет жить. Иногда я ненавижу эту часть. Я не хочу ничего желать. Ничего! Я не буду желать ничего и никого!

Она снова замолчала, но этого было для меня достаточно. Я решил предоставить Кейт самой заботиться о своей жизни. Сде­лать выбор за нее, поместить ее в госпиталь, возможно, и стало бы спасением ее физической жизни, но весьма вероятно, что это навсегда прекратило бы ее борьбу за более полноценную жизнь. Но как только я так решил, тут же испугался и засомневался.

Оставшуюся часть сеанса мы в основном сидели молча. Кейт сообщила мне отрывочную информацию о том, как жила в эти дни: постоянное хождение, короткие визиты в офис, чтобы почти сра­зу же уйти, нерегулярное питание, сон с помощью снотворных. Она не могла много рассказать мне о том, какие внутренние чув­ства и мысли сейчас ее одолевали. Ясно было, что она стремилась держать их в себе. Я не акцентировал ее сопротивление самоизу­чению. Сейчас Кейт должна сопротивляться, чтобы сохранить це­лостность. Я знал то, чего она не знала: если она выдержит, имен­но эта неумолимая изменчивость, которой она так сопротивлялась, поможет ей преодолеть кризис.

1 ноября

В пятницу Кейт позвонила из лаборатории. Она была на рабо­те. Ей необходимо столько сделать. Она просто не может прий­ти. Она думает, что вчерашний визит помог. Надеется увидеть меня в понедельник. Я почувствовал облегчение, сомнение, на­дежду, опасение.

4 ноября

В понедельник Кейт не пришла, но позвонила и сообщила, что находится в районе Санта Моника и чувствует, что не успеет при­ехать до конца сеанса. Она отклонила предложение встретиться позже, сказав, что придет завтра.

Позже в понедельник позвонил доктор Тэйлор, ее врач. Он был встревожен, потому что ему только что позвонили из аптеки и попросили подтвердить рецепт Кейт на снотворное. Он был вы­писан только в прошлом месяце. Я сказал, что Кейт в плохом состоянии, и он засомневался, правильно ли он сделал, что под­твердил рецепт. Мы сошлись на том, что в данный момент лучше всего оставить Кейт в покое, тем более что рецепт был выписан не на такое уж большое количество снотворного.

5 ноября

Во вторник Кейт снова не пришла. В середине сеанса она по­звонила и извинилась за то, что пропустила прием. Она приняла снотворное в середине ночи и теперь только что проснулась. Она не выспалась, возможно, ей необходимо еще поспать. Она не хочет встретиться позже или в среду. Она хочет наверстать кое-что в лаборатории. Она увидится со мной в четверг.

По телефону мне было трудно оценить ее состояние. Она по-прежнему держалась очень холодно и формально, но делала уси­лия, чтобы держать меня в курсе. Я чувствовал напряжение, раз­дражение, сожаление и печаль.

7 ноября

8 четверг Кейт опоздала на 15 минут. Она выглядела ужасно. Ее одежда была неряшливой и подобранной случайно. Она не сде­лала макияж и не причесалась. Она сообщила мне, что снова хо­дила. Работала во вторник и думала, что все будет хорошо. В среду она ушла с работы примерно через час после начала и начала хо­дить. Как и много раз до этого, она вернулась домой только тог­да, когда стала валиться с ног от усталости. Она съела тарелку супа и легла спать. Но ей удалось поспать всего час. Она не могла вы­нести еще одной бессонной ночи, и поэтому приняла снотворное, чтобы быть уверенной, что проспит до утра.

— Кейт, меня беспокоят таблетки. Вы пьете их слишком много.

— Я должна спать. Мне необходимо их принимать.

— Да, Кейт, я знаю, что вы хотите спать, отключить сознание, но...

— Я должна их принимать. Просто должна.

— Вы можете строже соблюдать норму, Кейт? Когда вы так ус­таете после своих прогулок, вы легко можете по ошибке принять больше.

— Я вынуждена пить их. Так или иначе я их достану.

— Кейт, не нужно угрожать. Я вам доверяю. Но я беспокоюсь, и доктор Тэйлор позвонил, когда вы на днях обновили рецепт. Он тоже беспокоится.

— Я не собираюсь убивать себя. Я думала об этом много раз, но я не собираюсь этого делать.

— Я вам верю, Кейт, но меня беспокоит возможная ошибка.

— Они необходимы мне.

Но она никогда не принимала чрезмерных доз. Что-то внутри нее боролось за жизнь.

* * *

Так продолжалось около двух месяцев. Кейт жила в аду, на грани отчаянья. Когда таблетки снова кончились, доктор Тэйлор позво­нил и настаивал, чтобы Кейт была госпитализирована. Искуше­ние было велико, но это подорвало бы ее доверие. Взять сейчас на себя ответственность за жизнь Кейт вероятно означало навсегда лишить ее шанса на подлинную собственную жизнь. Слишком много таких людей, которые, как Кейт, знают, что могут избе­жать выбора, который за них сделают добрые помощники. И они никогда не живут настоящей жизнью. Вместо этого они расцени­вают сами себя как "больных" или "эмоционально неуравновешен­ных" или придумывают для себя какую-то другую категорию, от которой трудно или невозможно потом избавиться.

С моего одобрения, доктор Тэйлор рискнул выписать Кейт еще один маленький рецепт. Он прослужил немного дольше. Потре­бовался еще один, но на этот раз доктор Тэйлор решил не спра­шивать моего совета.

17 ноября

Наконец, это кончилось. Пришел день, когда Кейт явилась на сеанс, и стена между нами не была такой неприступной, как в течение многих недель. Она уже не была такой открытой и удов­летворенной, как до того, как я сообщил ей о своем намерении уехать, но она снова пришла в себя. Она тоже это понимала.

— Думаю, со мной все будет в порядке. Как будто бы у меня была жестокая лихорадка, и я бредила, а теперь лихорадка прошла. Я все еще чувствую себя слабой, но знаю, что поправлюсь.

— Да, Кейт, — ответил я тепло, чувствуя, что эмоции перепол­няют меня. — Да, я тоже чувствую, что лихорадка прошла. Рад снова видеть вас!

— О, потише, пожалуйста. — У нее слегка сбилось дыхание. — Когда вы обращаетесь ко мне так тепло, я хочу убежать или накри­чать на вас. Но вы знаете, что все не так, верно?

— Да, я знаю это, Кейт.

— Иногда я не верила, что смогу снова разговаривать с вами вот так. Иногда мне хотелось прийти и убить вас. Я имею в виду, на самом деле убить. Я даже думала о том, как это сделать.

— Были моменты, когда вам хотелось просто уничтожить меня.

— А в другие моменты мне хотелось прибежать сюда, бросить­ся вам на шею и сказать: "Позаботьтесь обо мне и простите за то, что я доставила вам столько неприятностей".

— В эти недели вам, должно быть, было очень одиноко, Кейт.

Внезапно я понял, каким ужасным должно было быть ее оди­ночество. Мои слова проникли прямо в ее чувства. Она уронила голову, и слезы полились у нее по щекам. Она не всхлипывала, а плакала тихо и непрерывно. Я склонился к ней, но не обнял ее. Кейт плакала несколько минут, а затем протянула ко мне руку. Я радостно сжал ее, а она все продолжала плакать. Мои собствен­ные глаза увлажнились от сочувствия к ней и от облегчения, что испытание, кажется, окончилось.