Кэрол Теврис - Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

Как подверженные ошибкам человеческие существа, все мы ощущаем побуждение оправдываться и избегать ответственности за любые действия, которые оказались вредными, аморальными или глупыми. Большинство из нас никогда не окажутся в таком положении, что нам придется принимать решения, влияющие на жизни и смерти миллионов людей, но независимо от того, каковы последствия наших действий — тривиальные или трагические, происходит ли это у нас дома, или на общенациональной арене, большинству из нас трудно или невозможно сказать: «Я был неправ, я совершил страшную ошибку». Чем выше ставки: эмоциональные, финансовые, моральные, тем труднее это сделать.

Более того: большинство людей, столкнувшись с прямыми доказательствами своих ошибок, не меняет свою точку зрения или образ действий, но оправдывает их еще более настойчиво. Даже неопровержимых доказательств редко оказывается достаточно для того, чтобы пробить психологическую броню самооправданий.

Когда мы начали работать над этой книгой, хрестоматийным примером человека, «упорно цепляющегося за дискредитированные представления» был Джордж Буш. Буш ошибался, утверждая, будто у Саддама Хуссейна было оружие массового уничтожения, он ошибался, утверждая, будто Саддам был связан с Аль-Каидой, он ошибался, предсказывая, будто иракцы будут радостно танцевать на улицах, приветствуя американских солдат, он ошибался, заявляя, что конфликт будет быстро закончен, он заблуждался, серьезно недооценивая финансовые затраты на войну, и он чудовищно заблуждался на своей пресс-конференции через шесть недель после того, как вторжение началось, когда он заявил (на фоне транспаранта с надписью «МИССИЯ УСПЕШНО ЗАВЕРШЕНА»), что «крупные военные операции в Ираке закончились».

В то время мы оба следили с большим интересом, как комментаторы и правых, и левых взглядов начали в печати фантазировать о том, что было бы, если у нас появился президент, признающий свои ошибки. Консервативный обозреватель Джордж Уилл и либеральный обозреватель Пол Кругман призывали Буша признать свои ошибки, но президент оставался непреклонен. В 2006 г., когда Ирак скатывался в пучину гражданской войны, 16 американских разведывательных служб выпустили доклад, в котором утверждалось, что оккупация Ирака усилила исламский радикализм и риск терроризма, но Буш заявил делегации консервативных журналистов: «Я никогда не был убежден более чем сейчас, что решения, принятые мною, были верными решениями» [1] [1] «Spy Agencies Say Iraq War Worsens Terrorism Threar», The New York Times, September 24, 2006; комментарий для консервативных журналистов, о котором сообщил один из них, Макс Бут, в статье Max Boot, в «No Room for Doubt in the Oval Office», the Los Angeles Times op-ed, September 20, 2006. Детальный обзор публичных утверждений Джорджа Буша относительно войны в Ираке см. в: Frank Rich (2006), The Greatest Story Ever Sold: The Decline and Fall of Truth from 9/11 to Katrina. New York: The Penguin Press. 25 мая 2006 г., когда рейтинг Буша снизился до уровня ниже 30 %, Буш, наконец, признал, что в чем-то был не прав, в какой-то мере. Он имел в виду не войну или какие-то относящиеся к ней решения, а выбор слов. Буш заявил, что когда он «высказывался жестко», используя такие слова как «достаньте его живым или мертвым»: «Я думаю, что в некоторых странах мира мои высказывания неверно интерпретировались». В октябре 2006 г. незадолго до промежуточных выборов Белый дом объявил, что Буш больше не будет использовать свою всем хорошо знакомую тактику «не менять курса», потому что ей недостает «гибкости» в политике относительно Ирака. Тем не менее, во время пресс-конференции 25 октября, когда уровень насилия в Ираке беспрецедентно повысился, Буш сказал, что не будет существенных перемен в его стратегии в целом и что он добьется того, чтобы «работа была сделана». Когда его спросили, выиграют ли США войну, он сказал: «Без сомнений, мы победим». .

Конечно, Бушу нужно было оправдать войну, которую вела его администрация в Ираке, он слишком много вложил в этот курс, чтобы отказаться от него: тысячи смертей и по самым консервативным оценкам Американского института предпринимательства, сделанным в 2006 г., не менее триллиона долларов. Соответственно, когда он просчитался с первоначально названными им причинами войны, он нашел новые: необходимость избавиться от «очень плохого парня», борьба с террористами, установление мира на Ближнем Востоке и демократии в Ираке, укрепление безопасности США и завершение «задачи, для решения которой [наши солдаты] отдали свои жизни». Иными словами, мы должны продолжать войну, потому что мы начали войну.

Политики — это самый заметный тип любителей самооправданий, вот почему они дают такие яркие примеры. Они добились совершенства в искусстве говорить, используя страдательный залог, даже прижатые к стенке они очень неохотно могут признать ошибку, но не свою ответственность за нее. О, ну ладно, были сделаны ошибки, но не мною — это кто-то другой, кто останется безымянным [2] [2] The American Presidency Project (Проект Американского Президентства в Интернете), www.presidency.ucsb.edu/ws/index.php, обеспечивает документальные примеры всех «допущенных ошибок» американских президентов. Это длинный список. Билл Клинтон сказал, что «ошибки произошли» при сборе пожертвований на избирательную кампанию демократов, а позже шутил по поводу популярности этой фразы и использованного в ней пассивного залога на ужине в Белом доме для аккредитованных там корреспондентов. Из всех президентов Ричард Никсон и Рональд Рейган чаще всего использовали эту фразу: первый для того, чтобы преуменьшить незаконный характер своих действий во время Уотергейстского скандала, а второй — во время скандала Иран-Контрас. См. также красноречивое эссе Чарльза Бакстера «Dysfunctional Narratives: or: ‘Mistakes were made’», in Baxter (1997), Burning Down the House: Essays on Fiction. Saint Paul, MN: Gray wolf Press. . Когда Генри Киссинджер сказал, что «администрация» могла допустить ошибки, он обошел стороной тот факт, что как национальный советник по безопасности и государственный секретарь (причем, одновременно) именно он на самом деле и был администрацией. Такие самооправдания позволили ему принять Нобелевскую премию мира спокойно и с чистой совестью.