Фрейд Зигмунд - Очерки об истерии

15 мая Пациентка спала до половины девятого, но проснулась в тревоге. Когда я зашел, у неё слегка дёргались мышцы лица, она то и дело прищёлкивала, заметны были затруднения с речью. «Я умираю от страха». Отвечая на мои расспросы, пациентка говорит, что дети проживают здесь на четвёртом этаже пансиона, куда можно добраться при помощи лифта. Вчера она потребовала, чтобы детям разрешили пользоваться лифтом и для спуска; сейчас же она упрекает себя за то, что добилась этого, так как лифт не совсем надежён. Об этом говорил сам владелец пансиона. Не знаю ли я историю графини Ш., которая погибла в лифте? Я не слышал об этом, но хорошо знаю пансион и то, что подъёмник является частной собственностью хозяина пансиона. Мне кажется невозможным то, что человек, прославляющий в рекламе подъёмник, сам бы предостерегал от его использования. Полагаю, что здесь не обошлось без вмешательства какого-либо ложного воспоминания, спровоцированного страхом. Я говорю об этом пациентке,а вскоре она и сама смеётся над необоснованностью своих опасений. я никак не могу отнести причину её тревоги к проблемам передвижения на лифте и решаю задать ей вопрос об этом чуть позже, адресуясь к её гипнотическому сознанию. Во время массажа, предпринятого мною после многодневного перерыва, пациентка рассказывает мне отдельные, плохо связанные друг с другом истории, которые действительно могли бы произойти на самом деле: как нашли в подвале крота, как эксцентричная мать по-особому ухаживала за своим ребёнком-идиотом, как сумасшедшая женщина была заперта в сумасшедший дом из-за приступа меланхолии – такие воспоминания проносились через голову пациентки, пока она находилась в плохом настроении. А после того как ей удавалось до конца освободиться от такого тяжёлого груза, пациентка становилась весёлой, сообщала о своей жизни в поместье и об отношениях, которые она поддерживала с известными личностями немецкой окраины России и северной Германии. Мне действительно трудно представить как может соединяться в одном человеке эта активная деятельная натура и психически явно неуравновешенная женщина.

Итак, на гипнотическом сеансе я спрашиваю пациентку: чем так сильно она была обеспокоена сегодняшним утром; вместо опасений, связанных с пользованием лифтом, я получаю следующий ответ, что она боится того, что появление месячных заставит её опять отказаться от сеансов массажа.

Следовательно, всё происходило следующим образом: просыпаясь по утрам, пациентка испытывала тревогу и, пытаясь избавиться от неё, хваталась за первую, пугающую её мысль. Разговор о лифте в доме детей произошёл вчера в послеобеденное время. Постоянно находящаяся в тревоге мать спросила у гувернантки, не может ли старшая дочь, которой было трудно ходить из-за заболевания правосторонней части яичника и болей в правой ноге, пользоваться лифтом и для спуска вниз. А уж затем одно из ложных воспоминаний пациентки позволило ей связать тревогу с представлением об этом подъёмнике. В своей же душе пациентка не пыталась искать причину имеющейся у неё тревоги; таковая отыскалась только тогда, хотя и без особых препятствий, когда я стал расспрашивать пациентку в гипнозе. Это было то самое явление, которое Ипполит Бернгейм [ii]

, а после него и другие, изучали у лиц, выполнявших в постгипнотическом состоянии требования, которые им были навязаны в гипнозе. Бернгейм (см. его книгу «Суггестия»), например, внушал больному человеку, что после пробуждения он засунет себе в рот оба больших пальца. И действительно, спустя короткое время после выхода из гипноза, больной делал это, причём бессознательно больным подыскивались правдоподобные объяснения любым своим поступкам, скажем в приведённом примере больной говорил, что таким образом он пытается избавиться от боли в языке, который он прикусил вчера в эпилептическом припадке. Послушная внушению девушка в экспериментальной ситуации наносит совершенно незнакомому ей служащему «смертельный удар (картонным) ножом»; а схваченная тут же «на месте преступления», она оправдывается ловко изобретённой историей о нанесённом ей грубом оскорблении, требующем отмщения. По-видимому, у человека существует потребность в приведении всех осознаваемых им психических феноменов в логические взаимосвязи со всем остальным материалом сознания. А там, где такая логическая цепочка отсутствует, там сознание не долго раздумывая пытается выискать ближайшую подходящую причину, в которую после того и начинает убеждённо верить, несмотря на то, что причина на самом деле может оказаться ложной. Понятно, что в наибольшей степени образованию таких « фальшивых связей » будет содействовать наличие расщепления сознания.

Я хочу немножко подольше задержаться на вышеупомянутом понятии фальшивой связи, так как оно является показательным со многих сторон. Прежде всего оно очень типично для поведения пациентки – в течении лечебного процесса пациентка не раз помогала мне найти истинные причины фальшивых связей (прояснение их наступало после её ответов в гипнотическом состоянии) и устранить их патологическое влияние. Один из случаев подобного рода я хочу изложить более подробно, так как в ряду других психологических феноменов он выделяется особенно ярко. Я предложил фрау Эмми фон Н. вместо привычных для неё тёплых ванн начать принимать холодную половинную (поясничную) ванну, от чего я обещал ей появление свежих сил. Несмотря на то, что она удивительно послушно выполняла любые предписания врачей, ко всем их назначениям она относилась с огромным недоверием. Я уже упоминал о том, что прежние терапевтические усилия врачей никогда не приносили ей облегчения. Моё предложение начать принимать холодные ванны происходило не настолько авторитарно, чтобы у пациентки не нашлось мужества высказать мне имеющиеся у неё опасения: «Каждый раз, после того как я принимаю холодные ванны, у меня в течении всего дня бывает меланхолическое настроение. Но я попытаюсь опять их принимать, если этого хотите Вы; не думайте, что я что-либо игнорирую из того, что Вы советуете». Для того чтобы её успокоить, я на словах (но только на словах) отказываюсь от моего совета, а на ближайшем по времени гипнотическом сеансе внушаю ей, что она сама захочет попросить назначить ей холодные ванны, что она уже долго об этом думала, но всё же рискнула попробовать ещё раз и т. д. Так всё в действительно и происходит. Уже на следующий день пациентка горячо ухватилась за идею полезности холодных ванн. Выдвигая самые разнообразные аргументы в защиту этой процедуры, пациентка пыталась привлечь меня на свою сторону, причём это были именно те аргументы, которые я высказал пациентке немного ранее, естественно, что я «сдался» без большого сопротивления. Однако днём после принятия пациенткой половинной ванны я нашёл фрау Эмми фон Н. в поистине отчаянном состоянии. «Что с Вами сегодня происходит?» – «Да я же и раньше об этом знала. О холодной ванне, всегда было так.» – «Но Вы этого добивались сами. Теперь мы хорошо видим, что Вы не можете её переносить. Так что возвращаемся к тёплым ваннам». – Чуть позже в гипнозе я спросил: «Действительно ли из-за холодной ванны у Вас появилось такое плохое настроение?» – «Ах, причём здесь ванна» – послышался ответ пациентки, «сегодня утром я прочитала в газете, что произошла революция в Сан-Доминго. Если там произойдут беспорядки, то прежде всего они заденут интересы белых жителей; а у меня в Сан-Доминго живёт брат, который оказывает нам огромную помощь. Сейчас я очень сильно переживаю из-за того, как бы с ним чего не произошло». Вот в таком разговоре мы и уладили наше дело, на следующее утро пациентка безропотно приняла ванну, словно она делала так всю жизнь; эту ванну пациентка принимала в течении нескольких недель и ни разу не пожаловалась на ухудшение своего состояния из-за этой процедуры.