Тор Норретрандерс - Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах

Но само это заявление — действуй, не думая сознательно — возможно, для древних шумеров было не менее абсурдным, чем для нас сегодня, если мы изолируем его от контекста и будем воспринимать как руководство к действию.

В процессе трансформации от бикамерального к сознательному уму потребовался долгий переходный период, во время которого голоса богов уже не говорили через многих людей, но многие прислушивались к тем, кто все еще мог их слышать.

«Обращение к греческим оракулам было самым важным способом принятия решений еще на протяжении тысячи лет после крушения бикамерального ума», — пишет Джейнс. Самый известный из всех Дельфийский оракул представлял собой молодых женщин, которые давали ответы на вопросы посредством безумных слов и судорог тела. Задаваемы вопросы не были тривиальными, а касались важных дел: колонии, войны, законы, голод, музыка и искусство. Удивительно: «Ответы давались мгновенно, безо всяких размышлений и непрерывно, — пишет Джейнс, а затем задает вопрос: — Как стало возможным, что обычных деревенских девушек можно было научить вводить себя в такое психологическое состояние, что они могли мгновенно принимать решения, управлявшие миром?»

Можно спросить, насколько необученными на самом деле были жрицы в Дельфах. Известно, к примеру, об Аристоксене, который был учеником Аристотеля и написал биографию математика и философа Пифагора: «Аристоксен говорит, что Пифагор позаимствовал большинство своих этических доктрин у дельфийской жрицы Фемистоклеи». Может также возникнуть вопрос, насколько ясными были ответы, которые давали юные жрицы. Гераклит пишет: «Бог, чей оракул в Дельфах, не говорит и не утаивает, а дает знак». Так что молодые женщины могли давать ответы, но прежде чем их применить, их нужно было интерпретировать. Но вне зависимости от деталей примечательно, что Греция могла управляться путем подобных консультаций в Дельфах.

Объяснением этому, полагает Джейнс, служит модель, где общая вера выражается через специально отобранных индивидуумов, которые способны благодаря ритуалам и трансам установить контакт с силами (в самих себе), с которыми больше не могут найти контакта другие люди. Всевозможные волшебники, целители, оракулы, ведьмы, прорицатели и их современные последователи — это выражение стремления к контакту с богами, который был у бикамерального мозга. По мере того, как разворачивается история, человечество теряет веру в то, что существуют избранные, которые все еще способны ощущать волю богов. Или, возможно, сообщения теперь передаются в ином качестве.

Эпоха бикамерального мозга пришла к своему завершению: у человека изменился образ себя — и вместе с ним его взгляд на божественное. Греческие боги уступили место христианству, которое является религией сознания. «Полное обсуждение покажет, как попытка реформации иудаизма, совершенная Христом, может толковаться как необходимая новая религия сознательного, а не бикамерального человека, — пишет Джейнс. — Теперь поведение будет меняться скорее изнутри, исходя из нового сознания, нежели из моисеевых законов, которые формируют поведение снаружи. Грех и покаяние теперь находятся в сознательных желаниях и сознательной искренности, а не во внешних проявлениях десяти заповедей, покаяниях храмовых жертв и общественных наказаний».

Джейнс не развивает эти соображения относительно истории религии, но его фундаментальная мысль является такой же, как и та, которая возникла из сравнения иудаизма и христианства, базирующегося на принципе вето Бенджамина Либета. В то время как иудаизм воздействует на разум человека извне, через социальные церемонии и моральные запреты, христианство пытается изменить его изнутри, требуя, чтобы люди развивали склонности, которые сами по себе способны проявлять контроль, который ранее располагался вне разума, в социальной среде. Христианство — это религия сознания, так как она делает сознание — а не нечто внешнее — регулятором человеческого поведения.

Это предполагает разделение исторического процесса на три части. Первой была досознательная фаза, когда у людей не было свободной воли и они действовали непосредственно и без раздумий по приказу богов. За ней следует социально сознательная фаза, в которой свободная воля регулируется через социальные контракты (10 заповедей), провозглашенные человеком (Моисей), обладающим особой способностью слышать бога. Фокус направлен на общество и церемонии. В третьей фазе — личностно сознательная фаза — отношения между человеком и Богом снова носят внутренний характер (как в досознательной фазе), но теперь они сознательны: свободная воля подразумевает возможность греха как в мыслях, так и в поступках.

Все политеистические религии принадлежат к первой фазе, в то время как иудаизм и частично романский католицизм принадлежат ко второй. Протестантизм — это чистый результат третьей фазы.

Вопрос, однако, заключается в том, удалась ли попытка христианской традиции превратить человека в полностью сознательного и понятного. Если Бенджамин Либет прав и сознание может накладывать вето на подсознательные стремления, чтобы они не реализовались в жизни, но не в состоянии контролировать возникновение таких стремлений, человек вовсе не настолько понятен, как это пытается представить западная философия и религия со времен Возрождения. От тотального отсутствия сознания в былые времена современная эра перешла к попыткам настаивать на отсутствии бессознательного.

Две очень важные концепции в анализе происхождения сознания Джейнса — это концепции «я» и «Я». «я» возникает одновременно с идеей мира. Когда у вас есть картина внешнего мира, о которой вы можете думать, вы также можете задуматься и о себе в этом мире: вы можете увидеть себя извне; вы можете думать о себе в ситуациях и спрашивать, как вы будете реагировать. Концепция «я» тесно связана с возможностью видеть себя извне, иметь карту мира, где присутствуете и вы. Концепция «Я», которую сам Джейнс признает неясной в сравнении с концепцией «я», у Джейнса также включает видение себя извне.

В свете различия «я» и «Я» мы можем сказать по-другому: досознательный человек — это только «Я», в то время как сознательный человек верит, что он — это только «я». Человек перешел от периода, где было только «Я», к периоду, где, по всей видимости, есть только «я». Во время Я-периода поведение контролировалось голосами, а в я-периоде сознание полагает, что все контролируется им.

Появившись, «я» должно обязательно настаивать, что оно контролирует человека. Это и есть сама идея «я». Идея «я» со свободой воли несовместима с кучкой богов, которые действуют через руководящие голоса, ведь в этом случае решение будет принимать не «я».