Тор Норретрандерс - Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах

Ричард Грегори — великий человек. Физически он был большим, высоким, широким, с выраженными британскими чертами. Весьма подходящая внешность для экспериментального психолога, который был экспертом по зрительным иллюзиям и вопросам восприятия как гипотезы — это точка зрения Грегори, которая базировалась на длительной экспериментальной работе. От предположения, что восприятие является интерпретацией, до того, чтобы рассматривать всю воспринимаемую нами реальность в качестве интерпретации, а не воспроизведения, совсем недалеко.

Когда я писал эту книгу и спросил Грегори, каково его представление о реальности, он просиял и ответил: «Реальность — это гипотеза. Вот как я это называю — гипотеза». Это утверждение отлично суммирует вклад Грегори в экспериментальную психологию.

Когда смех, вызванный возможностью получения еще лучшей гипотезы, затих, следующий вопрос был такой: «А можно ли рассматривать реальность как симуляцию?».

«О, так, пожалуй, даже лучше», — быстро ответил он. Великий человек.

Симуляция — это реконструкция, реплика, слепок чего-либо. Если вы можете симулировать процесс, это значит, что вы можете воспроизвести самые важные его аспекты, и без необходимости проводить сам процесс вы сможете выяснить, где этот процесс заканчивается. Симуляция — это динамическая интерпретация, гипотеза, а, следовательно, предсказание. Наше восприятие реальности — это в определенном смысле восприятие нашей симуляции того, что там происходит.

Важное открытие, которое дают нам зрительные иллюзии, заключается в том, что мы никогда не воспринимаем вещи напрямую — мы видим их как интерпретацию. Мы не можем воспринимать куб Неккера иначе как трехмерный, и нам приходится делать усилие, чтобы воспринять его просто как линии на бумаге. Сначала мы воспринимаем интерпретацию, симуляцию — не то, что именно мы ощущаем, а лишь нашу симуляцию того, что мы ощущаем.

Мы не ощущаем, затем воспринимаем и далее симулируем, интерпретируем, оцениваем и предполагаем.

Мы ощущаем, симулируем — а затем воспринимаем. Возможно. А иногда мы ощущаем и симулируем — а затем действуем, так как времени воспринимать нет.

Это урок, который дают нам зрительные иллюзии — ощущение, симулирование и только потом восприятие. Весьма радикальный урок.

«Что глаз лягушки говорит мозгу лягушки» — таким было название выдающейся научной работы, которая была опубликована в журнале «Proceedings of the Institute of Radio Engineers». Статья была посвящена тому, как видит мир лягушка — и более ничему, несмотря на тот факт, что ее авторы благодарили за финансирование проекта американскую армию, американские ВВС и американский флот (проект также поддерживала «Bell Telephone Labs, Inc.»). «Эта работа была проделана на лягушках, и наша интерпретация применима только к лягушкам», — написали четыре автора — Джером Леттвин, Умберто Матурана, Уоррен МакКаллок и Уолтер Питтс, сотрудники Массачусетского технологического университета.

Но результатам этой работы предстояло изменить взгляд на мир людей, а не лягушек. И не потому, что она черпала свое финансирование из подобных источников (в 50-е годы вооруженные силы были стандартным источником финансирования чистых исследований), а благодаря открывшимся для эпистемологии перспективам. Четырем авторам работы удалось доказать существование «синтетического априори», генетически встроенного в лягушек.

«Синтетические априори» — это термин, введенный Иммануилом Кантом для предпосылок знания, от которых мы не можем избавиться. Кант вызвал революцию в философии в 1700-е годы, указав на то (как описано в Главе III), что человеческое знание обязательно должно иметь какие-то предпосылки, определенные априорные суждения, которые предшествуют восприятию — время, место и причинность. Без подобных предпосылок мы вообще ничего не можем узнать — но когда они у нас есть, мы познаем не сам мир: мы познаем мир, который видим сквозь рамку, которую устанавливают наши априорные суждения. Мы никогда не сможем познать мир как таковой — мы познаем мир только таким, каким он является для нас. Кант проводит различие между вещами такими, какие они есть — Das Dingansich — и вещами такими, какими мы их знаем — Das Dingfuruns.

И вот теперь благодаря военному финансированию исследований четверо ученых набрели на Das Ding для лягушек.

Глаз лягушки сообщает мозгу лягушки всего четыре вещи об окружающем мире, когда он попадает в ее поле зрения: (1) четкие контрастные линии (которые определяют, к примеру, местонахождение горизонта); (2) внезапные изменения освещения (которые, к примеру, говорят о том, что приближается аист); (3) очертания движений (которые, к примеру, говорят о перемещении аиста); и самое важное, (4) контуры очертаний небольших темных объектов. Авторы пишут, что у них был соблазн назвать последний пункт «жуко-датчиками».

Мозг лягушки не получает информации о том, как выглядит окружающий мир — или получает, но только в той его части, которая представляет интерес: друзья, враги и поверхность воды. Лягушиный мозг не заботит проблема формирования «реалистичного» образа окружения. Он заинтересован в том, чтобы найти что-то поесть и не быть съеденным самому.

Эти черты способа видения мира лягушки встроены в ее анатомию. Каждое из нервных волокон, которые проходят от глаза к мозгу, соединяется со множеством зрительных клеток. Поэтому они не только сообщают, есть ли в данной клетке свет или нет. Они формируют модель. Мозг получает результат этих вычислений. Четверо ученых пишут об этом так:

«Каковы следствия этой работы? Главное — это то, что она показывает: глаз говорит с мозгом на языке, который уже является высокоорганизованным и интерпретированным, а не просто проводит более-менее аккуратную копию картины распределения света в рецепторах».

Вот почему лягушка поймет, что вы — принц, только после того, как вы ее поцелуете.

Четверо ученых были не первыми, кто изучал зрение лягушек. Хорейс Барлоу, британский ученый, опубликовал работу по зрению лягушек в 1953 году. Двадцать лет спустя он писал: «Результат неожиданно позволяет осознать, что значительная часть сенсорного механизма, который задействован в пищевых ответах лягушки, может на самом деле находиться на сетчатке, а не в таинственных «центрах», которые будет очень сложно исследовать физиологическими методами». — И далее: «Каждый отдельный нейрон может выполнять гораздо более сложную и тонкую задачу, чем мы ранее полагали … Если говорить проще, деятельность нейронов — это процесс мышления». Подсознание лягушки находится в ее глазах.

С тех пор подобный механизм отсеивания информации в глазах был обнаружен и у животных с более продвинутыми пищевыми привычками, чем у лягушек. У котов, обезьян, людей и многих других существ было обнаружено соответствующее разделение информации, поступающей от окружения.