Тор Норретрандерс - Иллюзия пользователя. Урезание сознания в размерах

Вместе эти две проблемы указывают на то, что в результате нашего вновь обретенного понимания значения сознания на повестке дня может появиться радикальная ревизия фундаментальных вопросов морали.

Но теория вето интересна не только в свете обсуждения высоких моральных материй. Она представляет исключительный интерес и в отношении самых рутинных вопросов.

Вето Либета — это очень красивое описание того, как работает сознание. Но это также, возможно, создает самую неверную картину того, что означает быть человеком в повседневной жизни.

Вспомните фундаментальное правило: только сознание сознательно. В данном контексте это означает, что сознательное вето может наложить только сознание. Мы, конечно, можем наложить бессознательное вето на различные бессознательные желания — но это не имеет ничего общего с сознанием.

Сознательное вето — это вето, о котором мы знаем. Так что мы можем спросить себя: как часто мы накладываем вето на решение за 0,2 секунды до того, как начнется его выполнение.

Ответ, конечно, будет таким: бывают определенные ситуации, в которых мы постоянно и сознательно накладываем вето на свои побуждения. Но в других обстоятельствах делаем это редко. Вето часто появляются только в тех ситуациях, которые сами по себе не часты.

К примеру: когда мы нервничаем, стесняемся, спотыкаемся о собственные ноги, запинаемся, садимся, встаем, резко жестикулируем, начинаем что-то и бросаем на полпути, говорим: «Да, конечно… нет, я не это имел в виду», оскорбляем и путаем окружающих самыми странными изречениями.

Или когда мы изучаем что-то новое и сложное: язык, танец, игру. Мы неловки и неуклюжи, мы болезненно осознаем, что можем делать и чего не можем, мы останавливаем себя на половине движения и стоим, выглядя как робкие новички — каковыми и являемся.

Или когда есть что-то, что действительно важное для нас, и по этой причине — именно по этой причине — мы делаем из себя полных дураков и все портим. Как Вуди Аллен в фильме «Сыграй еще раз, Сэм», прерывающий сам себя неподобающим образом, пытаясь наладить контакт с женщинами.

Другими словами, это очень неприятные ситуации, в которых мы осознаем себя и осознаем тот факт, что останавливаем свои побуждения к действию.

Накладывать запрет на побуждения к действию нас заставляет не только страх перед божественным наказанием. Это сам по себе неприятный процесс. Неловкий. Неуклюжий. Напряженный.

Мы прерываем себя, так как можем быть не уверены в своей способности действовать, или от страха того, что окружающие нас осудят. Мы боимся быть осмеянными. Сознательно, мы склоны судить себя, смотреть на себя со стороны, видеть себя так, как видят нас другие люди.

Сознательное вето является обязательным только потому, что существует разница между тем, чего хочет сознательная воля и тем, что требуют подсознательные желания. Вето, которое накладывается на нечто подсознательное, отражает тот факт, что существует разница между тем, чего хочет сознательное и чего хочет бессознательное.

Не существует пределов, до которых люди могут накачивать себя коктейлями, транквилизаторами и другими наркотиками, чтобы выйти за пределы этих сознательных запретов. Мы очень сильно хотим уйти от ситуаций, когда что-то себе запрещаем — и это не имеет даже отдаленного отношения к тому, являемся ли мы христианами или евреями.

Но это отлично соответствует способу мышления Либета. В письме по поводу вето в нашей повседневной жизни Либет пишет: «Я полагаю, что ваше замечание о сознательных запретах, которые чаще используются в неприятных ситуациях, действительно неплохое. Но я бы не стал минимизировать его важность и для многих по меньшей мере нейтральных ситуаций — к примеру, когда мы подавляем желание что-то сказать человеку (по поводу его/ее внешности или поведения), или подавляем стремление остановить ребенка прежде, чем он сделает то, что собирается сделать (в случае, когда для его развития лучше, чтобы он это сделал) и т. д. Но ваше замечание о запретах в конфликте между сознательной волей и подсознательно появившимися желаниями и др. не тривиально, и его стоит учесть.» В начале 20 века датский философ и физиолог Харальд Хоффдинг сформулировал эту мысль предельно ясно, даже несмотря на то, что он, конечно, не был знаком с теорией вето или идеей запретов как ассоциирующихся с дискомфортом. Выделено курсивом самим Хоффдингом:

« Когда подсознательные стремления действовать имеют то же направление, что и сознательные мысли, и чувства, заметить их нелегко… Их сила чаще всего соединяется с силой сознательных мотивов, которым и приписывается честь или позор за все совершенное действие».

Другими словами, мы замечаем подсознательное только тогда, когда оно идет наперекор сознанию. Ведь наше сознание предпочитает верить, что оно идентично человеку и не слишком охотно дает дорогу подсознательным устремлениям.

Возможно, этот механизм и объясняет, почему фрейдистская традиция особенно выделяла подсознательный характер подавленных желаний: именно потому, что бессознательное не сознательно, наше сознание предпочитает его не признавать. И единственные ситуации, в которых сознание вынуждено признать, что в человеке есть больше, нежели его сознание — это ситуации, в которых есть конфликт между сознательным и бессознательным. Парадоксально — но все, что может быть замечено, является и (наиболее) подавляемым.

То, что процесс вето обычно связан с дискомфортом, не означает, что мы не можем наложить подобное сознательное вето. Вето существует — даже если мы им не пользуемся.

Но это означает только то, что нам не нравится это делать — и это опять-таки означает, что мы чувствуем себя лучше всего, когда наше сознание не проявляет свою свободную волю.

Люди более всего счастливы, когда не их сознание выбирает бессознательные побуждения. Люди довольны больше всего тогда, когда они просто действуют.

Но последствия этого наблюдения заключаются в том, что нам приходится лицом к лицу столкнуться с фактом: когда мы чувствуем себя хорошо, отвечает за это вовсе не наше сознание.

И нам приходится задать вопрос: неужели мы проявляем свободную волю только тогда, когда нам плохо? Или мы обладаем свободной волей и тогда, когда нам хорошо? А если это так, кто обладает свободной волей?

В распоряжении Михаэля Лаудрупа была половина огромного зеленого пространства стадиона Уэмбли в Лондоне. Аллан Симонсен исполнил свой искусный пас, который обманул английскую защиту и позволил Лаудрупу добраться до середины поля без помех. За исключением вратаря, Питера Шилтона, все игроки английской команды были на половине поля датчан, так что у 19-летнего Лаудрупа было полностью свободное пространство.