Ника - О мысленных разговорах (внутренних диалогах), как виде построения страстных помыслов

Тихон Задонский(Сокровище духовное, ст.59): «(Христианин должен) стараться познавать растление и окаянство своего сердца. От познания самого себя последует смирение и старание об исправлении себя самого. Ибо надо прежде немощь немощному познать и тогда исцеления искать. Начало здоровья — познание немощи, и начало исправления — познание своего бедствия и окаянства. Кто, видя кроющийся в себе смертоносный яд, не пожелает с усердием от него освободиться? И кто, видя погибель свою, не будет стараться от нее избавиться? Познание себя — это начало спасения. Познай себя, человек, и нелицемерно признай свою бедность и окаянство перед Богом. И отдай себя в руки Христовы, как немощный отдает себя лекарю, и тогда Христос исцелит тебя!».

Антоний Голынский(Путь умного делания, Молитва умно-сердечная самодвижная): «Истинное смирение есть не что иное, как подлинное познание самого себя, приводящее к смиренномудрию. При этом человек полноценно познает свое горделивое и ничтожное „я“, созданное из ничего промыслом Божьим и теперь, самоосознанное, к ничтожному своему „ничто“ возвратившееся. Он постигает, что собственное существо его есть прах, а дух жизни, который вдохнул в него Творец, — душа его — есть дыхание Божье. Все драгоценное в нем — от Господа. Сам же он — прах земной».

И это означает, что только тот, кто стремится увидеть в себе свои страстные проявления, сможет истинно познать себя. А если быть уверенным в своей безгреховности и самоправедности, то никогда не познаешь себя, истинного.

Макарий Египетский(Семь слов, сл.4, гл.17): «…самомнение есть ослепление души, никак ей не позволяющее познавать свою немощь».

Тихон Задонский(т.5, Краткие нравоучительные слова, сл.22): «Начало гордости есть незнание самого себя. Сие незнание ослепляет человека, и так человек гордится. О, если бы человек познал самого себя, познал бы свою бедность, нищету и окаянство, — никогда бы не гордился! Но тем более окаянен человек, что не видит и не познает своей бедности и окаянства».

Макарий Оптинский(Письма к монахиням, п.428): «В сем-то состоит и обучение, чтобы познавать свою немощь; не в том состоит благочестие, чтобы, не имев борьбы и не чувствуя страстей, мнить себя стоящими на пути спасения, но в том, когда мы истинно смиримся; тогда и добродетели, творимые нами, будут ограждаемы и хранимы силою смирения».

Также правое познание себя неразрывно с покаянием и познанием Бога.

Игнатий Брянчанинов(Аскетическая проповедь, Поуч. 2 в неделю по Богоявлении): «Когда же деятельность наша озарится светом Христовых заповедей, тогда самовоззрение наше изменяется: мы начинаем усматривать в себе множество недостатков, которых прежде вовсе не примечали. В поразительном разнообразии является тогда пред мысленными очами наше повреждение грехом! Открывается нам и та греховность, которая составляет общее печальное достояние наше с прочими человеками, и та частная греховность, которая усвояется в собственность каждым человеком от его невнимательной, безрассудной жизни, предшествовавшей жизни посвященной благочестию. С умножением побудительных причин к покаянию усиливается и усугубляется самое покаяние. Оно очищает око души. Очищенное око видит больше пятен на душевной ризе, нежели сколько их видело, будучи засорено, изъязвлено грехом; естественно, что от такого зрения усиливается и усугубляется покаяние. Оно действует в преуспевших подвижниках несравненно больше, нежели в начинающих подвиг. Нравственное христианское преуспеяние есть преуспеяние в покаянии, потому что преуспеяние в покаянии является от особенно тщательного исполнения евангельских заповедей».

Игнатий Брянчанинов(Аскетические опыты 1, Фарисей, ч.1): «Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его единое средство — милость Божия, что он раб неключимый, не только по нарушению, но и по недостаточному исполнению заповедей Божиих».

Дмитрий Ростовский(Летопись…, События в 5-м столетии 4-го тысячелетия): «Опытные люди говорят, что и от познания самого себя человек приходит к познанию Бога, и поскольку кто познает свое ничтожество, постольку познает и Бога. Ибо то и другое, знание Бога и знание себя самого, связано между собою: где находится одно, там и другое, хотя и предшествует иногда одно другому. Иногда познание Бога предшествует познанию самого себя, иногда же первое следует за вторым, и одно порождает с течением времени другое. Однако от познания себя самих яснее приходим к познанию бытия Бога, как говорят об этом испытавшие сие. Климент Александрийский говорит следующее: „Если кто себя самого познает, тот познает и Бога, а зная Бога, он уподобится Ему“… В Диоптре пишется: „насколько более познаешь себя самого, настолько совершеннее познаешь Бога“».

А теперь подробнее скажем о понятиях, которые связаны с самопознанием: внутрь пребывание, самоуглубление, трезвение над своими мыслями (которые связаны и с молитвой, но о ней мы сейчас не будем говорить).

Иннокентий Херсонский(Заметки, 46): «(Как приобретается) бесстрастие? Самоотвержением. А самоотвержение? Самопознанием. А самопознание?.. Самозанятием и самоуглублением».

Вначале нельзя не сказать, что каждый человек почти всегда углублен в свой внутренний мир. Но у грешников всегда внутрь пребывание и самоугубление бывает страстное, а у тех, кто стоит на пути духовного подвижничества оно меняется и со временем становится благим. Итак, оно может быть греховным, а может быть благим. Вначале скажем о греховном самоуглублении.

Думаю, все знают на собственном опыте то, что когда человек увлечен своими мыслями, то даже не замечает того, что происходит во вне или замечает, как сказать, не четко, рассеянно. Это и есть простое объяснение «самоуглубления».

Василий Великий(Подвижнические уставы …, гл.4): «… нередко бывает в жизни, что, когда размышляем о чем с напряжением рассудка, зрение и слух остаются бездейственными, вся душа бывает занята предметом размышлений, оставив чувства в стороне…».

Вообще, внутренний мир грешника это — мир страстных мыслей и образов, где он осуждает кого-то, учит, выговаривает обиды, превозносится, получает удовольствие от того о чем думает, мечтает и т. д. Грешнику очень интересно в мире своих мыслей, где он или герой, или умный, или праведный, или несчастная жертва и т. д. Сознание и самосознание такого человека не имеет ясности.

Феофан Затворник(Начертание христианского нравоучения, ч.1, В, б): «Обыкновенно говорят: я задумался, был в забытье, не помню, что со мною было и около меня… То есть в это время он увлекался движением мыслей, или был вне себя от радости, убит горем, в сердцах вышел из себя… То есть, предал себя движениям сердца; или не вспомнишься в хлопотах и заботах: то нужно, другое нужно…, то есть беспрерывно гонят все вперед и вперед многообразные желания воли. Очевидно, что преданный греху не властен над внутренними движениями, а втеснен как бы в них, влечется ими, как воин, стесненный внутри полка. И это не на один только час, а постоянно. Таков уж закон его жизни внутренней: вестися как ведомому. Итак, у человека-грешника ясного сознания быть не может. Его и нет. Он ходит как в тумане, как бы обуморенный, кружится как в вихре. Как полусонный слабо различает предметы от себя и полусознает только себя таков и преданный страстям. Это явление очень странно: в гордости он никого не считает выше себя, а между тем сам себя слабо сознает. … У него: нет достаточного знания собственных своих действий. Он не знает не только, что сделано вчера, даже ныне или за несколько часов. Он находится непрестанно в заботливом действовании, а не знает, что делать, как будто сии действия не от его лица происходили. Это оттого, что слишком увлеченный потоком собственных действий и оглянуться на себя не имеет он времени. Нет знания себя, ибо это знание слагается из знания собственных действий и своего отношения ко всему прочему существующему. Но ни последнего, ни первого в нем нет. Потому он не скажет, что, собственно, он значит, что его ожидает, в каком он состоянии, какое главное его настроение, главный недуг и чем помочь ему. Потому нет и различения себя от своих действий. Это опаснейшее из обольщений лица грешного. Все, что возникает внутри, считает он собственно собою и стоит за то, как за себя, как за свою жизнь. Оттого и отказать себе ни в чем не хочет. Между тем мало ли всевается в нас со вне от сатаны и мира, кроме того, что возникает от живущего в нас греха, которого тоже не следует считать собою? По всем сим причинам и опытам надо полагать, что грешник не знает себя как следует. Такое состояние сознания и самосознания у грешников, потерявших благодать, и у неверных, не приявших благодати, называется сном, почему к каждому из них говорит апостол: „встань, спящий“ (Еф.5:14), также слепотою, сидением во тьме и даже прямо — тьмою. „А в ком нет сего, тот слеп, закрыл глаза, забыл об очищении прежних грехов своих“ (2Пет.1:9). Грешник живет в самозабвении, видит как во мгле и даже больше — ходит как слепой. Посему Спаситель, как обещано было, и пришел отверсти очи слепых, извести от уз связанных и из дому темницы сидящих во тьме… (Ис. 42:7). Грешник, как в темнице какой, заключен во внутренней своей тьме самоневедения и самозабвения, из какой изводится Спасителем».