Хаим Шапира - Счастье и другие незначительные вещи абсолютной важности

Когда нам что-нибудь снится, мы не знаем, что видим сон. Во сне мы можем даже гадать по своему сну и, лишь проснувшись, знаем, что то был сон. Но есть еще великое пробуждение (смерть. – X. Ш.), после которого узнаешь, что есть великий сон. А глупцы думают, что они бодрствуют.

Идея о том, что сон легко отличим от яви, очень непопулярна на Востоке. Восточная философия никогда не претендовала на то, что у нее есть ответы на все вопросы, и ее отличительной чертой всегда была скромность. Может быть, именно поэтому там долгое время не развивались науки в западном понимании этого явления. Ведь если сон неотличим от яви и никаких объективных критериев истины не существует, то научный эксперимент лишается смысла.

Бог, Декарт и Солярис

Философ Рене Декарт родился на Западе, во Франции. Он по праву считается основоположником современной науки – именно он первым попытался найти критерий объективности научных данных и навести в них хоть какой-то порядок. Лично я впервые услышал это имя еще ребенком в математическом кружке, организованном специально для всяких маленьких чудаков. В том числе нам рассказывали и об аналитической геометрии Декарта. Впоследствии я узнал о великом французе немало любопытных подробностей. Оказывается, он любил валяться в постели до полудня, а иногда подрабатывал наемником в армиях иноземных монархов. Декарт задавался примерно тем же вопросом, что и Чжуан-цзы. Как узнать, спишь ты или бодрствуешь? Декарт считал, что все в жизни следует подвергать сомнению. (Если помните, в первой главе этой книги Винни-Пух выражал решительное несогласие с утверждением «Я мыслю, следовательно, существую».) Целый ряд философов утверждает, что Декарт разрешил проблему сна и яви, но, на мой взгляд, это далеко не так. Чтобы отличить сновидение от реальности, Декарт был вынужден предположить существование Бога. Но Декарт ничего не предполагает просто так. Он решил доказать существование Бога. И придумал доказательства – не одно, а сразу несколько… Помните, что говорил Чехов про болезнь, от которой прописывают сразу много лекарств (что она неизлечима)? В своих доказательствах Декарт постоянно использует понятие бесконечности. По мнению умного француза, только бесконечная сущность способна мыслить бесконечными категориями, и эта сущность – Бог. Только Богу под силу вложить в наши ограниченные головы мысли о вещах бесконечных (например, о числах). Проблема в том, что, даже доказав существование Бога, Декарт не добился поставленной цели. Он сообразил, что ему придется еще доказывать, что Бог не водит нас за нос. Иначе не исключено, что мир есть сон, все, что нас окружает, существует только «понарошку», а высшее существо лежит себе на боку и убеждает нас в реальности происходящего. Видя наши метания и то, как мы все принимаем за чистую монету, оно просто животик надрывает от смеха.

Польский писатель-фантаст Станислав Лем (не путать со Станиславом Ежи Лецем, чьи блистательные афоризмы рассыпаны на страницах этой книги) написал роман «Солярис». Это роман о Боге-насмешнике, забавляющемся нашими страданиями. В 1972 году замечательный русский режиссер Андрей Тарковский поставил по этому произведению фильм, который Лем принял без большого восторга. В Голливуде за экранизацию романа взялся режиссер Стивен Содерберг. Его картина вышла на экраны в 2002 году, а в главной роли снялся Джордж Клуни.

Солярисом называется одна из далеких планет, всю территорию которой занимает странный океан. Океан – это Бог-ребенок, играющий в жестокие детские игры. Жертвами этих игр становятся исследователи, посланные для изучения планеты. По воле Океана одни и те же эксперименты всякий раз дают на Соляриев разные результаты, поэтому исследования теряют всякий смысл. (Хуже того, Океан проникает в самые темные помыслы людей, прилетевших на планету, и воплощает их в явь. Неудивительно, что ученые кончают с собой или сходят с ума.)

Какой научный закон гласит, что существуют научные законы?

Как я уже говорил, Декарт предположил не только существование Бога, он также сделал допущение о том, что Бог не играет нами. Тот, кто не готов принять идею «честного Бога», вряд ли сможет согласиться с аргументами Декарта о различии между сном и явью. Честно говоря, даже те, кто готов принять эту идею, не обязательно признают его правоту.

Бог искушен, но не злобен.

Свое решение вопроса разделения сна и яви – элегантное, но уж больно печальное – предложил английский поэт Джон Ките. Он был глубоко убежден, что наша жизнь – это дурной сон, за которым последует пробуждение. Ките скончался в Риме от туберкулеза в возрасте 25 лет. Теперь в его бывшем доме, расположенном рядом с Испанской лестницей, открыт музей. Согласимся, что у Китса были все основания негодовать на судьбу и считать жизнь кошмарным сном. Неужели мы рождаемся на свет только для того, чтобы испить чашу страданий, именуемых жизнью? Наверняка где-то там должно существовать кое-что получше земной юдоли. Ките мечтал, что однажды проснется и поймет, что жизнь была лишь сном и теперь его наконец-то ждут покой и вечное блаженство.

Здесь лежит тот, чье имя начертано на воде.

Король Франции и сонный башмачник

Французский ученый и философ Блез Паскаль, чьим именем назван один из языков программирования, тоже размышлял над вопросом сна и яви и придумал «принцип непрерывности». В качестве объяснения этого принципа

Паскаль приводил следующий пример. Некоему башмачнику каждую ночь в течение двенадцати часов снится, что он король Франции. В оставшиеся двенадцать часов башмачник тачает сапоги. И так день за днем. Королю же Франции каждую ночь снится, что он башмачник, а днем он, естественно, царствует. Паскаль задает вопрос: «Есть ли разница между этими людьми?» Если да, то в чем она заключается? И кто из них более счастлив? Конечно, разница есть. Понять ее как раз и помогает «принцип непрерывности». Башмачник каждый день продолжает работу с того места, на котором остановился вчера, тогда как сны не связаны никакой последовательностью. Каждую ночь нам снятся разные сны. В них нет ничего общего с тем, что снилось нам в предыдущую ночь. Да и в рамках одного и того же сна непрерывность постоянно нарушается. Во сне мы переносимся с места на место или из ситуации в ситуацию. Благодаря этому мы и понимаем, что это всего лишь сон. Если бы в сновидениях соблюдался принцип непрерывности, говорит Паскаль, и король каждую ночь продолжал бы ставить набойки на башмаки, починку которых не закончил вчера, было бы очень трудно определить, в чем разница между башмачником и королем.