Нэнси Мак-Вильямс - Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе

Родственным аспектом воспитания людей, ставших впоследствии нарциссическими, является атмосфера постоянного оценивания в семье. Если на ребенка делается ставка как на жизненно важный объект, необходимый для собственной самооценки, то всякий раз, когда ребенок разочаровывает, его будут прямо или косвенно критиковать. Конечно, никто не воспитывает ребенка совсем без критики, но скрытое сообщение о том, что он почему-то (неясно, почему) недостаточно хорош, резко отличается от конкретной обратной связи при совершении какого-либо проступка.

Оценочная атмосфера постоянной похвалы и одобрения, которая встречается в меньшинстве семей с нарциссическим ребенком, в равной мере требует развития реалистичной самооценки. Ребенок всегда чувствует, что его судят, даже если вердикт оказывается положительным. На каком-то уровне он осознает, что отношение постоянного одобрения фальшиво. Несмотря на сознательное ощущение собственной правоты, которое может вытекать из такой обратной связи. Подобная фальшь приводит к возникновению свербящего беспокойства: это обман, незаслуженная лесть, имеющая только косвенное отношение к тому, кто ребенок есть на самом деле.

Таким образом, мы вновь наблюдаем, как определенная структура характера может быть “унаследована”, хотя сами родители необязательно должны представлять собой нарциссические личности, чтобы вырастить сына или дочь, которые будут страдать от нарциссических нарушений. Родители могут испытывать нарциссические потребности по отношению к определенному ребенку (как в случае с женщиной, чей сын поступал в “Гарвард”), которые приводят к состоянию, при котором ребенок не способен отличить свои подлинные чувства от попытки доставить удовольствие или произвести впечатление на других. То, что не составляет проблему для одного родителя, является серьезной проблемой для другого. Все мы желаем нашим детям того, в чем сами испытывали недостаток. Это желание безобидно, но только до тех пор, пока мы уберегаем своих детей от малейшего принуждения жить ради нас.

Интересный взгляд на нарциссическую динамику представляет статья Марты Вольфенштейн “Возникновение морали торжества” (Marthа Wolfenstein, “The Emergence of Fun Morality”, 1951). В ней описывается, как в 1950-х годах либеральные интеллектуальные родители, повзрослевшие в трудные времена, транслировали своим детям сообщение о том, что они должны чувствовать себя плохо, если не достигнут полного торжества . Люди, чья свобода выбора была резко ограничена в результате какой-либо катастрофы (например, войны или гонений), особенно склонны посылать сигналы о том, что их дети должны прожить ту жизнь, которой у них никогда не было. Самые серьезные случаи происходили с детьми жертв Холокоста. Типично, что дети травмированных родителей вырастают со спутанной идентичностью и ощущением смутного стыда и пустоты (Fogelman & Savran, 1979; Bergmann, 1985; Fogelman, 1988). Сообщение о том, что “в отличие от меня, ты можешь иметь все”, является особенно деструктивным, так как никто не может иметь все; каждое поколение будет сталкиваться со своими собственными ограничениями. Унаследование такой нереалистичной цели калечит чувство самоуважения.

Я уже упоминала многие особенности самопереживания людей с нарциссическим диагнозом. Они включают в себя чувство смутной фальши, стыда, зависти, пустоты или незавершенности, уродства и неполноценности или их компенсаторные противоположности – самоутверждение, чувство собственного достоинства, презрение, защитная самодостаточность, тщеславие и превосходство. Кернберг (Kernberg, 1975) описывает эти полярности как противоположные состояния Эго, грандиозное (все хорошо) или, наоборот, истощенное (все плохо) восприятие собственного “Я”. Данные полярности являются единственными возможностями организации внутреннего опыта для нарциссических личностей. Чувство, что они “достаточно хороши”, не входит в число их внутренних категорий.

Нарциссически структурированные люди на некотором уровне осознают свои психологические слабости. Они боятся отделения, резкой потери самоуважения или самосоответствия (например, при критике) или внезапных сильных чувств, как никто другой (Goldberg, 1990). Они чувствуют, что их идентичность слишком хрупка, чтобы не рассыпаться и выдерживать некоторое напряжение. Их страх фрагментации внутреннего “Я” часто смещается в сторону озабоченности своим физическим здоровьем. Таким образом, эти люди склонны к ипохондрической озабоченности и к болезненному страху смерти.

Трудноуловимым результатом перфекционизма нарциссических личностей является избегание чувств и действий, выражающих осознание личной несостоятельности либо реальную зависимость от других. Так, раскаяние и благодарность представляют собой те отношения, которые нарциссические люди стремятся отрицать (McWilliams & Lependorf, 1990).

Сожаление о некоторых личных ошибках или ранах включает в себя признание дефекта, а благодарность кому-то за помощь подтверждает потребность в ней. Так как нарциссические люди пытаются построить позитивное ощущение самих себя на основе иллюзии об отсутствии неудач и потребности в помощи, они боятся, что признание вины или зависимости выставит на всеобщее обозрение нечто неприемлемо постыдное. Таким образом, нарциссические личности или избегают искренних извинений и сердечной благодарности, раскаяния и признательности, или они к этому просто неспособны, что очень сильно обедняет их взаимоотношения с другими людьми.

Согласно определению, диагноз нарциссической личностной организации строится на том наблюдении интервьюера, что пациент нуждается во внешнем подтверждении, чтобы ощущать внутреннее соответствие. Теоретики довольно сильно расходятся в том вопросе, что следует акцентировать – или грандиозный аспект, или аспект бессилия нарциссического переживания самого себя. Это различие акцентов наиболее хорошо заметно в разногласиях Кернберга и Кохута относительно того, как понимать и лечить нарциссические характеры. Об этом я скажу чуть позже. Диспуты по данному вопросу начались, по меньшей мере, со времени различий взглядов Фрейда (1914), который подчеркивал первичную любовь индивидуума к самому себе, и мнения Адлера (A.Adler, 1927), делавшего упор на том обстоятельстве, каким образом нарциссические защиты компенсируют чувство неполноценности. Психоаналитическим эквивалентом загадки о курице и яйце может служить вопрос: что появилось первым в эволюции патологии нарциссизма – грандиозное состояние собственного “Я”, или состояние беспомощности-стыда. С феноменологической точки зрения эти контрастные состояния Эго находятся в тесной связи – во многом подобно тому, как депрессия и мания являются противоположными сторонами одной психологической медали.