Борис Диденко - Цивилизация каннибалов

А вот что рассказывают о маршале Жукове, вспоминая его еще один подвиг: как он в послевоенной Одессе в одну ночь покончил с бандитизмом. По его приказу в шикарную гражданскую одежду с трофейных складов нарядились несколько сотен офицеров и отправились вечером гулять по городу. Грабители, нападавшие на них, расстреливались не месте. Утром «вся Одеса» вздохнула свободно…

Вздохнет ли когда-нибудь свободно все человечество? Ибо подобные меры всего лишь капля в море, и для избавления простых людей так же необходимы и иные крупномасштабные облавы, в первую очередь – на политиков].

На сокращении численности хищных видов (помимо начавшегося «дружного» взаимоистребления) сказалось также и своеобразие сексуальных отправлений, которые почти всегда оказываются у них несовместимыми с нормативными и созданием семьи любой конфигурации – в диапазоне от полигинии до полиандрии. Чудовищная патология, если говорить точно, дочеловеческих еще отношений, а именно: противоестественная направленность агрессивности (как хорошо известно, напрямую связанной с эротическим влечением), как и ее смертоносная гипертрофия, – все это не могло не затронуть самые глубинные психофизиологические структуры. В результате этого, извращенность и сексуальный аномализм стали у хищных видов в значительной степени их «нормой».

К тому же, многие суггесторы в силу своих недюжинных способностей занимать лучшие места в жизни (в смысле благополучия и присвоения всеми неправдами материальных благ), находясь среди «ликующих», имеют, понятно, и больше возможностей для удовлетворения своих самых изощренных желаний и прихотей. Это делает для них диапазон нормативных гетеросексуальных отношений слишком узким, и достаточно быстро – из-за его доступности – перебрав его, такие пресытившиеся суггесторы соскальзывают в «голубое» болото множественных перверсий, которые традиционно именуются развратом: юнои педофилия, групповой секс, и иные извращенные формы, мало связанные с функцией деторождения.

Но даже заводя семью, а то и несколько, суггесторы, будучи крайне эгоцентричными, относятся к потомству, мягко говоря, без должного энтузиазма, подобные настроения передаются детям, и все это как бы обрекает продолжение рода – «порождает вырождение», плодя лишь разврат в обществе.

Суггесторы часто, для лучшего социального приспособления, все же ухитряются подавлять в себе гомосексуальную составляющую своего либидо. Суперанималы же в своей «норме» всегда откровенно бисексуальны, и почти никогда этого не скрывают. И они вообще наименее плодовиты, но в основном не из-за присущей им бисексуальности, а потому, что в силу своей предельной тяги к насилию они являются еще и несокрушимым оплотом таких махровых сексуальных отклонений (уже не аномалий, а скорее «монстралий»), как садизм, некрофилия, так же мало связанных с «задачами продолжения рода», как убийство – с воспитанием. Конечно же, здесь никак не имеются в виду гомосексуалы совершенно иного, чисто физиологического типа, которых независимо (?) друг от друга описали О. Вейнингер и В.В. Розанов, посчитавшие (так же одинаково ошибочно) гомосексуализм естественным явлением. Это такие сексуальные уродцы, у которых в результате прискорбной неразборчивости Природы смешаны или перепутаны феминные и маскулинные признаки. Сюда же следует отнести гермафродитизм и трансвестизм.

Суггесторы-биофилы наиболее приближаются к приматам, т.е. в них действительно много «обезьяньего». Это есть следствие того, что они пошли по пути имитации поведения как нелюдей-палеоантропов, так – в дальнейшем – и людей. Подобная двойная маскировочная адаптация потребовала от них очень и очень многого: заимствования, точнее, генетического закрепления определенных приматогенных качеств и их дальнейшего развития – «причеловечивания». И произошло отступление этого вида вспять – на приматный (понгидный) уровень, в том смысле, в котором традиционно понимается обезьянье поведение именно негативного характера.

Иными словами, при этом ими были заимствованы (т.е. выделены и закреплены) вовсе не такие качества, как добродушие или наивность. Нет, совершенно наоборот, все это настоящее богатство было как раз отброшено, за исключением своих оболочек, взятых коекем для издевательской маскировки: это хорошо известные разновидности «улыбчивых» или «работающих под дурачка» мерзавцев-садистов. А «благоприобрелись» суггесторами чисто обезьяньи «сокровища»: кривлянье, передразнивание, гримасничание (пусть все это зачастую и в салонных или сценических своих «высокохудожественных» формах и воплощениях) и прочие такого же рода регалии, вплоть до неконтролируемой похоти. Для них наиболее подходяще толстовское определение – «пьяные от жизни».

Но самая тяжкая потеря суггесторов – это обязательное отсутствие у них чувства меры, являющегося основным техническим, материальным и поддающимся коррекции компонентом художественного творчества, а также – важным моментом иных творческих поисков. Чувство меры – дар адекватного самоограничения делает реальным (и в этом его величие!) существование для людей островков душевного благополучия с желанием выхода на другой, более высокий уровень восприятия Мира. Пока что людям известны и в той или иной степени освоены ими три таких уровня.

Это, во-первых, эстетический уровень, в принципе, являющийся необязательным, как бы «факультативным». Затем – уровень этический, к сожалению, имеющий свои множественные «ложные солнца». И, наконец, религиозный уровень, сравнимый по своей структуре с неким конусом, в основании которого находятся верования и конфессии, а в вершине – наддогматическое признание Бытия Бога и Высших Сил Мира. Соскальзывание с этого уровня являет собой опустошенность, а падение – остервенелость сатанизма. Похожее, но только более образное и красивое описание религиозного уровня существует у Д. Андреева: обращенный животворным стеблем вверх цветок – Роза Мира.

Суггесторы же – как благополучные «ликующие» биофилы, так и опальные неудачники (очень быстро «переключающиеся» на получение удовольствия в холении своей «грыжи» озлобленности и злопыхательства), не могут внутренне, духовно подняться выше эстетического уровня, хотя и паскудят в то же время своим присутствием все остальные, опошляя и профанируя их: вульгарный материализм, воинствующий атеизм, а равно и все виды шарлатанства – это все их работа! В итоге, дурная бесконечность якобы разнообразных ощущений и всепоглощающая погоня за ними и составляет весь смысл их – во всех смыслах праздного – существования. Их девиз при этом – «все новое есть хорошо забытое старое». Они, как никто другой, реализуют в жизни бернштейнианский принцип «цель – ничто, движение – все!», полностью совпадающий со «стратегией безумной цели» при паранойе. Все это не что иное, как демонстрация бесконечного и беспросветного шастанья на одном и том же уровне, находящемся непосредственно над анимальным, этологическим, и даже пересекающемся с ним, на уровне чисто эмоционального восприятия Мира, на манер беготни белки в сверкающем позолотой колесе! Поэтому суггесторы никогда не «успокаиваются на достигнутом», даже в том случае, если добиваются побед своих революций. Как, например, революции той же сексуальной. Мотивируя ее необходимость и обосновывая свои «революционные» требования к «отсталому» обществу архаичностью прежних взаимоотношений полов, постреволюционная ситуация в сексуальной сфере точно так же их мало устраивает, т.к. теперь они будут страдать импотенцией в результате именно вседоступности, в отличие от их дореволюционной эрекционной обездоленности, вызванной, наоборот, сексуальными препонами.