П Сладкопевцев - Древние палестинские обители и прославившие их святые подвижники

Теперь блаженная поняла, что ей надобно еще трудиться над собою для Господа, небесные не говорят неправды. И она удвоила труды свои. Она раздала имение свое бедным и стала жить только для искреннего благочестия. В постановлениях апостольских предписывалось: да будет всякая вдовица кротка, молчалива, тиха, незлобива, негневлива, не болтлива, не двуязычница, не охотница вмешиваться в чужие дела… Как премудрая Юдифь, известная целомудрием, ночью и днем умоляла Бога за Израиля (см. Иудифь. 9:1–14), так и подобная ей вдовица непрестанно возносит к Богу моление за церковь… Ее и око непорочно, и слух чист, и руки не запачканы, и ноги покойны, и уста говорят должное… Она воздержна, благоговейна, стыдлива – поет псалмы, молится, читает священное, постится [546] См.: Постановления апостольские. Кн. 3, 5, 7. С. 105, 109, 110. . Так жила блаженная Клеопатра. Она день и ночь молилась, соблюдала пост и вела теперь жизнь посвятивших себя Богу. Современный ей палестинский епископ Евсевий так писал об этой жизни. В церкви Божией два рода жизни. Один течет выше природы и обычной жизни, не заботится ни о браке, ни о рождении детей, ни о земном счастии, совершенно и во всем отделяется от обычного житья, посвящает себя на служение Богу по полной любви к небесному; избирающие эту жизнь представляются умершими для смертной жизни, остаются на земле по телу, но духом они на небе. При такой жизни преподобной Клеопатры, сын и мученик часто являлись ей с неба. В подвигах высокой духовной жизни провела она семь лет и мирно переселилась к мученику и сыну. Тело ее положено было близ мощей мученика. Это было не позже 327 года.

Пустыня Рува в истории подвижничества на Святой Земле столь же славна и знаменита, как и пустыня Иорданская. В Руву обыкновенно удалялись для высших подвигов на всю Святую Четыредесятницу Евфимий Великий, Савва Освященный, Кириак, Герасим и другие; ее избирали местом подвижничества на более или менее продолжительное время славные в отцах-подвижниках мужи, как, например, Иоанн Хозевит, отшельник Сергий; в ней некоторые отшельники проводили и все время своей жизни. И неудивительно это: пустыня Рува представляла все удобства для высших подвигов – для подвигов строжайшего уединения и безмолвия, злострадания, терпения, богомыслия. Она занимала довольно большое пространство, заключаясь между западным берегом Мертвого моря, Иерихонскою и Вифлеемскою дорогами. Иоанн Фока, паломник XII века, говорит: «Поток, выходящий от Гефсимании, проходит до лавры св. Саввы и пустыни Рувы, которая находится у Мертвого моря Содомского». И в другом месте: «По ту сторону лавры [св. Феодосия] примерно на 12 миль, близ пустыни Рува, есть монастырь св. Харитона» [547] См.: Иоанн Фока . Сказание о городах и странах… С. 46, 57. . Так же определяет пустыню Рува и наш паломник игумен Даниил, который говорит: «И ту есть близ лавры [св. Саввы] место на полудня лиц от лавры, имя место тому Рува, и есть близь моря Содомскаго» [548] Житье и хожение игумена Даниила. С. 56. . В отеческих книгах пустыня Рува называется большою пустынею [549] См.: Кирилл Скифопольский . Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного, 13. , совершенною пустынею [550] См.: Кирилл Скифопольский . Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного, 22. и различаются в ней части, указывается: внутреннейшая пустыня, нижняя часть – склон возвышенности к Мертвому морю и выход к Иордану [551] См.: Кирилл Скифопольский . Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного, 49. . Рува представляла собой самую дикую возвышенность в Иорданских горах; в глубоких ложбинах текли с нее в отвесных берегах многочисленные потоки; на каждом шагу скалы, ущелья, пропасти; множество пещер; из растительности лишь дикие, горькие и ядовитые травы; в ней было раздолье диким зверям и разбойникам.

Отшельников, подвизавшихся в пустыне Рува, как видно из отеческих книг, было много, но имена их, к сожалению, не сохранились; известен по имени только один отшельник Рувы – Пимен.

Преподобный Пимен(память 27 августа) был одним из великих подвижников палестинских в царствование императора Маврикия [552] Правил в 582–602 гг. . Агафоник, игумен Кастеллийской киновии, рассказывал о нем Иоанну Мосху и Софронию следующее: «В один день пошел я в Руву посетить авву Пимена, отшельника, и, нашед его, сказал ему свои помыслы; когда наступил вечер, он пустил меня в пещеру. В это время была зима, ночь была очень холодна, и я весьма озяб. Старец утром пришел и, когда стал я жаловаться на холод, сказал мне: “Я не озяб, любезное чадо!” Услышав это, я удивился, ибо на нем не было одежды, и сказал ему: “Сделай милость, скажи, как это ты не озяб?” Он отвечал: “Лев пришел и спал подле меня и согревал меня. Впрочем, я говорю тебе, брат, что меня съедят звери”. Я спросил его: “За что?” Он отвечал: “За то, что, когда я жил в своей стране и был пастухом овец, презрел прохожего странника, и его съели мои собаки. Я мог спасти его и не спас, но оставил, и собаки растерзали его. Знай, что и я так умру”. Спустя три года старец был съеден зверями, как сам предсказал» [553] Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 167. .

Прп. Пимен Палестинский

Пустыня Каламонская лежала в окрестностях Каламонской лавры и распростиралась от нее во все стороны и по эту сторону Иордана, и по ту. В ней в VI веке подвизался отшельник Павел Греческий.

Преподобный Павел Греческийславился высокой степенью духовного совершенства и нравственной чистоты. В «Луге духовном» приведен рассказ о нем, показывающий высоту нравственного совершенства отшельника Павла; рассказ сообщен был составителю «Луга» Александром, иноком Каламонской лавры.

«В один день, – рассказывал Иоанну Мосху Александр, – когда я был у аввы Павла Греческого в его пещере, вдруг кто-то пришел и постучал в дверь. Старец пошел, отворил ему, потом вынес хлеба с размоченными бобами, предложил ему, и тот ел. Я думал, что это странник, но, посмотрев в окно, увидел, что это лев, и спросил старца: “Почему ты, добрый старец, даешь ему есть? Скажи мне причину”. Он отвечал мне: “Я не велел ему обижать ни человека, ни скота, но каждый день приходить ко мне; я буду доставлять тебе пищу твою, сказал я ему, – и вот уже семь месяцев он приходит в день два раза, и я даю ему пищу”. Спустя несколько времени я опять пришел к старцу, чтобы купить у него сосуды для вина, и спросил у него: “Что, добрый старец, как твой лев?” Он отвечал: “Худо!” – “Что такое?” – спросил я его. Он отвечал мне: “Прошедший день он приходил сюда за пищею, и я увидел морду его всю в крови и сказал ему: "Что это? Ты ослушался меня и ел мясо? Благословен Господь! Я уже не дам тебе пищи отцов, плотоядец! Уйди отсюда". Лев не хотел уйти. Тогда я взял веревку и, свив ее втрое, дал ему три удара, и он ушел”» [554] Иоанн Мосх, блж . Луг духовный, 163. .