Григорий Дьяченко - Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек

Если природа дала вам красоту, не закрывайте ее притираниями, но чистую храните для одних своих супругов и не обращайте на постороннего жадных очей, потому что вслед за очами неблагочинно ходит и сердце. А если при рождении не получили вы в дар красоты, то избегайте второго безобразия, то есть не заимствуйте красоты из рук – красоты, которую доставляет земля, которую покупают за несколько монет; красоты, которая стирается и стекает на землю, не может удержаться на тебе во время смеха, когда веселие приводит в трепет щеку; красоты, которую изобличают в подлоге ручьи слез, увлажняющий ланиты (щеки) страх и уничтожает капля росы. Теперь блестят и полны прелестей твои ланиты; но вдруг (к великому смеху) являются они двухцветными, где темными, а где беломраморными. Ибо тебе, подсурьмившаяся и подрумянившаяся, возможно ли удержать на себе обличаемую в подлоге красоту? Поэтому не прибегай к постыдным пособиям прикрашивать свой вид.

Если и достанет у тебя хитрости сокрыть что-нибудь от супруга, хотя и не слишком удобно Божий образ закрыть личиной, то смотри, чтобы прогневанный Бог не сказал тебе так: «Отвечай, чуждая мне тварь! Кто твой Творец? Я создал собственный Мой образ. Как же вместо любезного Мне образа вижу кумир?»

Если ты к супругу своему питаешь такую же любовь, какую и он к тебе, с тех пор как цветущей девой ввел тебя в брачный чертог, то это приятно ему. Но если стараешься понравиться взорам других, то это ненавистно твоему супругу. Лучше тебе внутрь дома своего скрывать прелести, данные природой, нежели неблагочинно выставлять прелести поддельные. Ибо супругу довольно твоей природной красоты. А если красота выставлена для многих, как сеть для стаи пернатых, то сперва станешь любоваться тем, кто любуется, и меняться взорами, потом начнутся усмешки и обмен словами, сначала украдкой, а потом и с большой смелостью. Но остановись, говорливый язык, и не произноси того, что последует за этим. Здесь всё неразрывно идет одно за другим, подобно тому как железо, притянутое магнитом, само притягивает другое железо.

Послушай моих советов, какие изреку тебе из Божественного слова. Или не знаешь, как и древле твоего праотца обольстило доброцветностью человекоубийственное древо и как хитрость врага и убеждение супруги обольстили и немедленно изгнали его из зеленеющего Рая? С этого-то времени, дочь моя, такой отеческий закон: никогда не полагаться на доброзрачность. Ибо всякая красота – для меня кратковременная прелесть: ее приносит весна и тотчас губит холодная зима или истребляет немилосердное время.

Расскажу тебе басню, которая очень идет к данному случаю. По одному древнему преданию, в роде человеческом не различалось прежде, кто хорош и кто плох; но многие, хотя были добродетельны, почитались беззаконниками, и, наоборот, многие, хотя и были безрассудны, слыли добрыми; самых бесчестных людей сопровождала слава, и совершенных преследовало бесславие, но ни тем ни другим не было правосудия. Но не сокрылся от Царя Бога царствующий в мире грех, и, восскорбев об этом, провещал Он наконец такое слово: «Несправедливо, чтобы слава Моя была и на добрых, и на злых; от этого грех еще более усилится. Поэтому дам им верный отличительный признак, по которому легко узнать, кто порочен». Сказав это, ланиты у добрых покрыл Он румянцем, так что при виде чего-либо постыдного тотчас разливается под кожей кровь; особенно женщин наделил Он румянцем в большей мере, потому что и кожа у них прозрачней, и сердце нежней. Но у злых Бог сгустил кровь и сделал неподвижной во внутренности, так что и от стыда нимало не приходит она в обращение.

Куда же причислю тебя, изукрасившая свои ланиты? Для меня не важен твой румянец, хотя и до чрезмерности покрывает он твою наружность; ибо это румянец бесстыдства. Не расписывай себе лица, не подделывай своего цвета; я признаю ту одну красоту, которую дала природа. Родные дети, хоть и некрасивы лицом, милее красивых, но чужих. Помня это, сохраняй свое тело таким, каково оно по природе, и не желай, чтобы тебя почитали иной, чем какова ты в действительности.

Один цвет любезен в женщинах – это добрый румянец стыдливости. Если хочешь, уступлю тебе и другой цвет: придай своей красоте бледность, изнуряя себя подвигами для Христа, молитвами, воздыханиями, бдением днем и ночью. Вот притирания, годные и незамужним, и замужним. А красильные вещества побережем для стен.

Лучшая драгоценность для женщин – добрые нравы, например сидеть больше дома, беседовать о Божием слове, заниматься тканьем и пряжей (это обязанность женщины), распределять работы служанкам, нечасто переступать за порог своего дома, искать себе увеселений только в обществе целомудренных женщин и в одном своем муже.

В Иоппии, которая называется теперь Яффой (город близ Иерусалима), жила одна христианка по имени Тавифа, что значит «серна». Была ли она замужняя, или вдовица, или девица пожилая, из повествования Деяний Апостольских не видно. Но видно то, что она была женщина добродетельная, и особенно была милостива к бедным вдовам. Вот она заболела и умерла; ее омыли и положили в горнице, то есть как следует приготовили к погребению. Такие люди всегда возбуждают в обществе большое о себе сожаление, и около гроба их собирается множество плачущих.

В это время недалеко от Яффы, верстах в пятнадцати, а именно в Лидде, небольшом городке, находился апостол Петр, посещавший палестинских христиан. О нем было известно повсюду не только как об апостоле, но и как о великом чудотворце, совершавшем необыкновенные дела. В Яффе слышали, без сомнения, о последнем чуде, какое он совершил в Лидде, исцелив тамошнего жителя по имени Эней, восемь лет лежавшего в постели в расслаблении (Деян. 9:33). Яффские христиане, опечаленные утратой такой благотворительницы бедным, какова была Тавифа, послали двух человек просить святого апостола, чтобы он поспешил прийти к ним.