Фридрих Шлейермахер - Речи о религии к образованным людям, ее презирающим. Монологи [сборник]

Покорись же, душа, жестокой судьбе, которая заставила тебя увидеть свет в эту худшую и темную пору! Для твоего влечения, для твоей внутренней деятельности мало можно ожидать от такого мира! И твое общение с ним ты будешь ощущать не как увеличение, а всегда лишь как ограничение твоей силы. Так случается со всеми, кто ведает лучшее и хочет его. Сердце иного человека жаждет любви; ему ясно предносится, каков должен быть друг, с которым он может связать себя через обмен мыслей и чувств для взаимного воспитания и духовного совершенствования, – какова должна быть возлюбленная, которой он может всецело отдаться и у которой может найти полную жизнь; но если счастливый случай не дает ему найти их в кругу его внешней жизни, на равной общественной ступени, то предназначенные друг для друга души тщетно вздыхают всю свою краткую жизнь, терзаемые одним желанием. Ибо все еще сковывает человека его внешнее общественное положение, место, которое не добывается им, а предназначено ему в этом убогом общении, и человек крепче привязан к этому месту, чем растение – к своей материнской почве. Почему это так? Потому, что они беззаботно гнетут высшую духовную жизнь, чтобы тем вернее, как они надеются, насладиться низшей жизнью. Поэтому не может расцвести ни радостное общение, ни свободная общественная жизнь; поэтому они ведут странный, почти монастырский образ жизни, обособившись в мелких, душных кельях, и живут скорее по соседству друг с другом, чем совместно; поэтому они избегают всякого крупного союза, составляя лишь жалкое подобие последнего из многих мелких; и как отечество смехотворно раздроблено, так же раздроблено и всякое отдельное общество в нем. Правда, есть люди, которые способны открытой душой воспринимать внутреннюю сущность человечества и разумно созерцать его различные формы или впитать в себя природу и с любовью прильнуть к ее тайнам. Но они окружены дикой пустыней или бесплодной пышностью, в которой вечное однообразие не дает питания запросам духа; воображение, загнанное внутрь себя, впадает в болезненное состояние, дух поглощает самого себя в ложных грезах, и рождающая сила исчерпывает себя в уродливых созданиях; благоприятный ветер не уносит человека любовно в лучший климат, и нет благодетельного друга, который заботился бы об утолении жаждущего и приводил его к плодотворным источникам познания. Злосчастную судьбу черного раба, оторванного от отчей страны и любимых сердец и осужденного на низкий труд в далекой чужбине, – эту судьбу ход мира ежедневно уготовляет лучшим людям, которым не дано уйти к неведомым друзьям в свою истинную родину и которые в тяжкой работе истребляют свою внутреннюю жизнь среди пустынной, вечно чуждой им обстановки. Есть люди, которых внутренне влечет стремление созидать художественные творения; но им не дано отбирать свой материал и осторожно и без вреда удалять из него непригодное или, когда намечен стройный и величественный план, завершить и отделать его до конца во всех его частях. Дает ли им кто-либо недостающее, предоставляет ли щедро свои запасы, или завершает своими руками неоконченное? Нет, каждый должен стоять поодиночке и предпринимать то, что ему не удается! воплощению человечности, созиданию прекрасных творений недостает того общения талантов, которое уже давно осуществлено во внешней работе человечества! Художник замечает бытие других людей лишь в скорби, когда их оценка порицает в его творении то, что́ чуждо их гению, и ему суждено изведать, что действие его собственного прекрасного достояния преграждается требованием иного! Тщетно ищет человек в общении с людьми облегчения и помощи в том, что́ есть для него величайшее. Плоды, которые земля приносит в разных местах, описываются тысячами людей; я могу в одно мгновение узнать, где мне найти какую-либо вещь, в которой я нуждаюсь, а в следующее мгновение счастливец может уже обладать ею; но лишь немногие способны находить души, с помощью которых может процветать их внутренняя жизнь, и для этого нет общения в мире; никто не занят тем, чтобы сближать людей, которые нуждаются друг в друге. И требовать такой помощи есть даже безумие и соблазн возлюбленным сынам нашего времени; а чуять высшее и более тесное общение умов и желать содействовать ему вопреки обычной ограниченности и мелким предрассудкам – есть суетное мечтательство. По их мнению, лишь неразумное жаление, а не нужда заставляет нас чувствовать теснящие нас грани; преступная леность, а не отсутствие благотворного общения внушает человеку недовольство миром и заставляет его пустые желания блуждать в далекой области невозможного. Но невозможно это только для того, чей взор на низкой плоскости нынешнего дня объемлет лишь ограниченный горизонт. Я должен был бы предаться скорбному отчаянию и потерять веру, что человечество когда-либо приблизится к своей цели, если бы моя тупая фантазия была прикована лишь к реальному и к его ближайшим следствиям.

Все, что принадлежит к лучшему миру, стонет в тяжком рабстве! Все зачатки духовного общения низведены до служения земному общению; что́ полезно последнему, ограничивает дух и наносит ущерб внутренней жизни. Когда друзья заключают союз между собой, из этого должны были бы проистечь деяния, превышающие дух отдельного человека; каждый должен был бы предоставить каждому идти туда, куда влечет его дух, и лишь помогать ему указанием на его пробелы, не подменяя его мыслей своими собственными. Так каждый находил бы в другом жизнь и питание и всецело осуществлял бы свои задатки. Но как происходит это в мире? Для земных услуг один готов помогать другому, жертвуя собственным благополучием; сообщать знания и жизненный опыт, чувствительно сострадать скорби и облегчать ее есть для них высшее. Но и в дружбе таится всегда вражда против внутренней природы друга; они хотели бы отделить недостатки друга от его существа, а недостатком в нем они считают все, что́ было бы недостатком в них самих. Так каждый должен жертвовать своей самобытностью другому, и оба искупают свое сходство с другим изменой самому себе, если только твердая воля не остановит этой порчи, после чего ложная дружба долго и болезненно колеблется между спором и согласием или внезапно обрывается. Горе тому, кто обладает мягкой душою, когда к нему привязался друг! Бедняга мечтает о новой и сильной жизни, радуется прекрасному времени, проходящему в сладостном общении; и он не замечает, как в мнимом благополучии дух его расточает себя и впадает в долги, пока не иссякнет его внутренняя жизнь, обессиленная и стесненная со всех сторон. Таков вид многих лучших людей, в котором едва возможно узнать очертания их подлинного существа; они искалечены дружеской рукой и отягощены чуждыми придатками.