Коллектив авторов Военное дело - Красноармейский антирелигиозный учебник

Религия — тормоз социалистического строительства, религия — орудие в руках классового врага, и борьба с религией — это неразрывная часть борьбы с классовым врагом, участок развернутого социалистического наступления. И сейчас, когда мы вступили в последнюю стадию нэпа, когда практически проводится ликвидация кулачества как класса, когда мы выкорчевываем последние корни капитализма, задача борьбы с религией становится важнейшей боевой задачей дня.

Чтобы уметь бить врага, надо его знать. Чтобы бороться с религией, надо иметь представление о религиозных организациях, знать их классовое лицо, знать, что они проповедуют и чем они дышат.

Одним из первых шагов Октябрьской революции был изданный 23 января 1918 г. Советом народных комиссаров декрет «об отделении церкви от государства и школы от церкви». Этот декрет не допускает религиозных обрядов и проповедей в школе, общественных, государственных и других учреждениях (в том числе и в Красной армии), отменяет религиозную присягу, запрещает принудительные сборы с населения в пользу церкви. И что не менее важно — лишает все церковные и религиозные общества «права владеть собственностью». Бывшие же у религиозных организаций имущества объявлены декретом народным достоянием. Регистрация актов гражданского состояния (запись браков, рождений, смертей) переходит к гражданской власти. В Советской стране каждый волен веровать в какого бога хочет или не верить ни в какого.

Декрет 23 января 1918 г. лишил церковь ее былых преимуществ, богатства и силы. Вот почему церковники организовали бешеный поход против декрета. Заседавший в конце 1917 г. и в начале 1918 г. в Москве церковный собор православной церкви резко высказался против декрета, против лишения церкви ее богатства, против отказа от государственных подачек церкви. Собор призвал верующих организовать свои дружины и силой помешать проведению декрета. Попы выступили против изгнания религии из школы, ибо это лишает их возможности влиять на подрастающее поколение. На этом сошлись и православное, и иудейское, и католическое, и мусульманское духовенства, пытавшиеся в Ленинграде совместно выступить против изгнания религии из школы.

Церковь выступила с оружием в руках против революции. Во главе поповской контрреволюции стал патриарх Тихон, избранный на патриарший престол на церковном соборе 1917—1918 гг.

Контрреволюционная деятельность церкви, возглавляемой Тихоном, оттолкнула от Тихона кой-какие слои церковников. Тихон и его единомышленники ставили ставку на восстановление самодержавия. Они довольно последовательно отстаивали эту свою контрреволюционную линию: участвовали в гражданской войне на стороне белых, пытались воспользоваться голодом 1921 г. и изъятием церковных ценностей в пользу голодающих для антисоветских выступлений и т.д. Но ставка на свержение советской власти не дала результатов. Это в конце концов оттолкнуло от Тихона и тихоновцев не только тех попов, которые были против самодержавия (а таких вообще очень мало), но и тех, для которых ясно стало, что дальнейшая открытая антисоветская деятельность тихоновцев оттолкнет от церкви те слои верующих, которые в массе вовсе не хотят свержения советской власти и восстановления старого режима. Среди духовенства выделились группы, которые считали, что дальнейшая открытая борьба с советской властью не только бессмысленна, но и вредна для церкви. Часть священства, именовавшая себя «обновленцами», во главе с митрополитом Введенским, Красницким и друг., обратилась в мае 1922 г. к патриарху Тихону с требованием созвать церковный собор и указала Тихону на необходимость уйти на покой, ставя ему в вину втягивание церкви на путь контрреволюции.

Обновленцы организовали высшее церковное управление, а Тихон сложил патриаршие полномочия. Церковь распалась на два течения: «тихоновское» и «живоцерковническое». Но церковный распад продолжался и дальше. От «живой» церкви откололась группа церковного «возрождения» во главе с епископом Антонином, и другие группки. В союзных республиках образовались, помимо того, автокефальные (самостоятельные) церкви.

Тихоновцы сгруппировали вокруг себя наиболее контрреволюционные элементы церковников и нецерковников. Вокруг тихоновской церкви группируется всякая белогвардейщина, монархические элементы, реакционно настроенная интеллигенция. В особенности это относится к ее верхам, идеологам, активистам. Тихон после ухода на покой в 1922 году позже вновь возвратился к церковной деятельности. Он неоднократно публично каялся в своих преступлениях перед революцией, но остался монархистом, контрреволюционером до своей смерти.

Митрополит Введенский на церковном соборе 1925 г. в Москве зачитал документ — обращение Тихона, написанное им после «раскаяния». Это обращение тайно посылалось им через одного епископа за границу. В обращении Тихон благословлял одного из оставшихся в живых князей — Кирилла — на царский престол. Другие документы, оглашенные на том же соборе, установили связь тихоновцев с белогвардейской эмиграцией и после тихоновских «раскаиваний». Тихоновцы — против каких бы то ни было преобразований в церкви. Лишь в августе 1927 г., когда о каком бы то ни было свержении советской власти и думать не приходилось, тихоновцы во главе с митрополитом нижегородским Сергием, «блюстителем патриаршего престола», обратились с посланием к верующим об отказе от борьбы с советской властью, с призывом к белогвардейцам-попам, находящимся за границей, прекратить контрреволюционную работу. За 13 лет революции это не первое покаяние тихоновцев. По существу они остались тем же, чем были, — врагами революции, врагами коммунизма.

Программа обновленцев чрезвычайно скромна. Она сводится к требованиям: отказа от патриаршества, отказа от кой-каких обрядов, уничтожения монашества, празднования религиозных праздников по новому стилю, права женатому духовенству занимать высшие церковные должности. По существу это узко-сословная программа. Никаких коренных изменений в церковную жизнь обновленцы не вносят. Одно время пользовавшиеся большим успехом обновленцы быстро вынуждены были отступить перед тихоновцами.

Пбпытки приспособиться к условиям, созданным революцией, сделали и еврейские раввины. В некоторых городах Белоруссии и Украины были попытки организовать «живую синагогу», наподобие православной «живой церкви». «Живая синагога» пыталась снять ограничения, установленные иудейской религией для женщин, отказаться от некоторых наиболее дикарских обрядов. Однако эти попытки успеха не имели. Иудейская церковь, как и православная, продолжает оставаться силой консервативной, держащейся крепко за все старое силой, враждебной социалистическому строительству.