Грэм Харви - Секс, еда и незнакомцы

Наконец, отказ от терминов «сверхъестественное» и ему подобных в определениях «религии» или бимаадизивин связан не с тем, что коренные народы живут «естественной» жизнью в «природе», но с тем, что оба члена этого противопоставления («естественное» и «сверхъестественное») суть чуждые этим культурам заимствования. Опыт не делится на «естественный» и «сверхъестественный», как мир не делится на «культуру» и «природу». Скорее, это богатое плюралистическое сообщество видов, со-обитающих в местах-как-обществах. Религия не может иметь отношения к трансцендентному, поскольку ничто не трансцендентно живому сообществу этого мира. Мы видим религию в пределах взаимодействия личностей, людей и не-людей.

В одной экспедиции по Среднему Западу США меня пригласили присоединиться к группе оджибве и лакота, которые отправлялись собирать полынь. Они используют это растение в молитвах круглый год, сжигая ее для очищения и поднося пучки не-человеческим личностям в качестве дара за их помощь. Мы отправились в одно из тех мест в Миннесоте, где полынь росла в изобилии. По пути водитель первой машины в нашем ad hoc кортеже обратил внимание на множество полыни, растущей на обочинах шоссе. Он припарковался, и мы последовали за ним, начав, не без опаски, собирать полынь.

Когда появилась полиция, разгорелся спор о том, насколько эта деятельность законна или правильна. У индейцев есть право использовать имущество штата (которым, вероятно, являются дикие растения), но сбор полыни рядом с оживленным шоссе может быть признан опасным и даже нелегальным. Полицейские вынудили нас продолжить путешествие. Достигнув запланированного первоначально пункта назначения, все достали пучки полыни, оставшиеся от сбора прошлого года, и, приложив их к сердцу, представились – не друг другу, но растениям. Каждый – кто-то про себя, кто-то вслух – попросил разрешения собрать свежей полыни на следующий год и, помолчав, положил свою полынь на землю. После того как дары были принесены, а один из старейшин сказал, что разрешение получено, все мы стали собирать полынь, стараясь не навредить всему растению и выражая благодарность всякий раз, когда нож касался стебля.

Моими спутниками в этом походе были в основном оджибве и лакота, а также несколько американцев европейского происхождения. Если не брать в расчет меня, мероприятие было христианским, римско-католическим. Во время предваряющей путешествие службы в церкви табачный дым и вода использовались для освящения и очищения, и обычная во всем остальном месса включала в себя молитвы за участников пляски солнца и других «традиционных» церемоний. По возвращении в церковь свежесрезанная полынь была высушена, часть ее собрана в небольшие пучки, которые развесили в напоминающем индейскую парную сооружении, служившем местом хранения между службами используемых в таинстве хлеба/тела и вина/крови.

Я обращаю внимание на этот комплекс событий и факт религиозной принадлежности этих людей, чтобы подчеркнуть, что, как все коренные народы, эти американские индейцы стремятся хорошо жить в этом мире и чтить «традицию», по крайней мере в какой-то степени, а также отдавать должное традициям и знаниям, происходящим из других источников. В данном случае мы видим, как смешиваются свойственная анимизму адаптивность и свойственный католицизму синкретизм: индейцы могут обращаться к трансцендентному божеству, могут верить в более-чем-естественные чудеса, но могут и просить о помощи обычных, природных, близких, но могущественных не-человеческих личностей – и все для того, чтобы жить хорошей жизнью. Появление орла на пау-вау – свидетельство того, что не только люди ожидаемо участвуют в религиозной практике или поддерживают других людей в их стремлении к хорошей жизни. Учет уважительных действий во взаимоотношениях между коренными жителями Северной Америки с птицами и растениями поможет нам переопределить религию.

Прогулка по любому городу йоруба позволяет увидеть, насколько широко религия представлена публично. Как мы указывали в главе 2, многие магазины в Абеокута в Юго-Западной Нигерии демонстрируют [религиозную] принадлежность владельцев названиями: книжный «Святое семейство» или фотоателье «Бог велик». Несколько святилищ – особенно посвященное орише Игун, которое содержит группа жриц, – помещаются в пещерах или на выступах под скалой Олумо неподалеку от Абеокута, сравнимой с Стоунхенджем и Ватиканом по тому, насколько здесь переплетаются древнее наследие, местные святыни и туристические достопримечательности. Христианские и мусульманские группы представлены в этой череде религиозных построек не только церквями и мечетями, но и школами, клубами и офисами благотворительных организаций, заявляющих о своей принадлежности. И, как пишет Афе Адогаме,

нередко случайный прохожий встречает на улицах традиционных городов йоруба такие объекты, как сырая и приготовленная пища, обезглавленная птица или животное, яйца, раковины каури, монеты, свечи и прочее, помещенные в горшок или миску и выставленные на перекресток, обочину или у подножия гигантского дерева ироко (Adogame 2009:75).

Он определяет эти предметы как приношения или жертвы, ритуально предлагаемые для предотвращения бед, просьбы о помощи, исполнения обетов и/или подтверждения космического баланса и социального единства.

Что именно означает это разнообразие представленности и практики религии, требует аккуратного рассмотрения. Многие в Нигерии говорили мне, что широко цитируемые данные статистики о религиозной принадлежности вводят в заблуждение. По крайней мере отчасти это связано с тем, что религии (не только в Нигерии) по привычке воспринимаются как монолитные блоки с четкими границами и известным воздействием на поведение людей.

Это, в свою очередь, происходит оттого, что религия определяется через представления элит, кодифицированные в риторике и текстах. Поэтому данные статистики, которые мы приводили в главе 2 и согласно которым то ли 10, то ли 90 процентов нигерийцев придерживаются «традиционных африканских религий», основываются на двух противоположных друг другу концепциях религии. Если человек может принадлежать только к одной однородной и четко ограниченной группе, тогда нигерийцы должны делиться на мусульман, христиан и традиционалистов. С другой стороны, если границы религий, в лучшем случае, проницаемы, а люди могут свободно перетекать между ними, участвуя во внешне различных практиках без серьезных трудностей, тогда нигерийцы могут быть мусульманами, христианами и традиционалистами одновременно. Более того, они, вероятно, регулярно преступают и границы между религиозным и секулярным и проживают свою жизнь еще более сложным и интересным образом, чем предусматривают эти ярлыки.