Барт Эрман - Почему мы страдаем? [Как получилось, что в Библии не нашлось ответа на этот вопрос]

Конечно, должны быть и другие объяснения боли и страданий в этом мире. И другие объяснения в самом деле есть — многие из них в той же самой Библии. Однако, прежде чем перейти к ним, мы должны рассмотреть, как профетическое объяснение страдания повлияло на писателей, которые не были пророками, но чьи книги также в конечном итоге стали частью Священного Писания.

Сколь бы ни был чудовищен Холокост, очевидно, что он не являлся единственным печальным итогом Второй Мировой войны. Война затрагивает целые народы и, конечно, тех людей, из которых они состоят — как мирных жителей, так и солдат. Получить статистические данные по основным международным конфликтам ХХ века довольно легко. Что касается жертв, то считается, например, что Первая Мировая война привела к гибели пятнадцати миллионов человек. Многие из этих смертей были тяжелы и мучительны; позиционная война — довольно скверная штука. Чисто статистически Вторая Мировая война была гораздо значительнее: что-то вроде пятидесяти-шестидесяти миллионов смертей в общей сложности. В то время это составляло два-три процента всего населения Земли. Конечно, сюда не входят тяжелораненые, кому оторвало конечности, или кого изранило осколками так, что они потом носили их в себе всю оставшуюся жизнь, и тому подобное. Всякий раз, когда упоминается приблизительное число погибших или пострадавших, следует помнить, что за каждой цифрой стоят конкретные люди: мужчины, женщины или дети, со своими интересами и желаниями, любовью и ненавистью, убеждениями и надеждами. Надежды более пятидесяти миллионов человек во Второй Мировой войне были жестоко разбиты. Но и уцелевшие испытывали тяжкие последствия войны всю свою жизнь.

Одна из особенностей личного страдания заключается в том, что оно не всегда заметно со стороны по прямым или косвенным признакам. Конечно, это не всегда так: солдаты, которым посчастливилось выжить — будь то Мировая война, Корея, Вьетнам или любой другой из десятков конфликтов прошлого века, — часто оставались несчастны всю оставшуюся жизнь; с покалеченным телом или тяжело травмированной психикой, они так никогда и не смогли приобщиться к нормальной жизни, что было очевидно всем вокруг. (Любому, кто склонен прославлять военные подвиги, следует близко познакомиться со стихами Уилфреда Оуэна или посмотреть фильм Далтона Трамбо «Джонни дали винтовку» (1971), один из самых сильных антивоенных фильмов за всю историю кино).

Однако другим удалось пережить войну, вернуться к мирной жизни и продолжить счастливое и процветающее существование настолько успешно, что по внешним признакам вы бы никогда не догадались о сильной боли и глубоких страданиях, через которые они прошли. Конечно, есть миллионы подобных случаев, но здесь я приведу только один, который знаю лучше всего — это опыт моего собственного отца во Второй Мировой войне.

К тому времени, когда я достиг сознательного возраста (скажем, лет в тринадцать: я был немного тормознутым), жизнь моего отца была, что называется, американской мечтой. На большом участке земли стоял хороший дом в колониальном стиле с четырьмя спальнями, имелись две машины и лодка; мы были членами загородного клуба и наслаждались активной общественной жизнью. Папа был очень успешным бизнесменом, он продавал гофрированную тару от производителя в Лоуренсе, штат Канзас. Он был счастлив в браке с женщиной, которую считал своим лучшим другом, и у них было трое детей, один из которых, я бы сказал, особенно отличался внешностью и интеллектом…

Где место страданию в такой жизни? Ну, случались, конечно, обычные огорчения, разочарования, обманутые надежды и всё такое. И, наконец, рак. Но задолго до всего этого мой отец испытал свою долю страданий сполна, особенно во время войны. В марте 1943 года в восемнадцатилетнем возрасте его призвали в армию. После курса обучения по различным воинским специальностям (сложная история сама по себе), он в конце концов был отправлен рядовым в составе 104-й пехотной дивизии «Лесные волки» сражаться в Германию. Эта война оставила на нём неизгладимую печать.

Свой первый день на боевой работе он начал как подносчик патронов, а к концу дня стал наводчиком пулемёта. Двое парней перед ним были убиты, и его квалификация позволила ему занять их место. В дальнейшем легче не стало. Но больше всего ему досталось в бою у реки Рур в Германии 23 февраля 1945 года. Это произошло после того, как немецкое наступление в Арденнах было отбито и союзники вошли на территорию Германии. 104-я под шквальным огнем двигалась к Рейну, но сначала ей предстояло форсировать небольшую речку Рур, которая с другого берега была хорошо защищена вооруженными до зубов немецкими войсками. Был составлен план переправы, было назначено время, но немцы разрушили весь замысел. Зная о готовящейся атаке, они взорвали земляную плотину выше по течению, и сошедшая лавина воды сделала немедленную переправу невозможной. Американцам пришлось ждать. Наконец, 22 февраля был получен приказ: начать операцию в час ночи.

Воспоминания моего отца о следующих двадцати четырех часах я собрал из разных источников: писем, которые он писал ещё тогда, и историй, которыми он неохотно делился позже. С дюжиной других ребят они гребли через реку на лодке, а с другой стороны по ним стреляла немецкая пехота: пули летели отовсюду. Парня перед моим отцом убило наповал. Те, кто добрался до берега противника, окапывался где мог, дожидаясь остальных. Из-за переполненной реки окоп моего отца быстро заполнился водой. С парой других бойцов ему пришлось там продержаться целый день, в конце зимы по колено в ледяной воде. Перекрёстный огонь не давал поднять головы.

В конце концов они решили, что дальше там оставаться нельзя: ноги заледенели и помощи ждать было неоткуда. Они двинулись к своим, отец полз первым. К несчастью, единственный путь лежал через минное поле. Двух его приятелей разорвало на куски позади него. Он сумел доползти до своих, но дальше двигаться уже не мог. Вызвали медика, и тот быстро определил серьёзность состояния его ног. Отца на носилках переправили в тыл и, в конце концов, эвакуировали в Солсбери, Англия.

Потом врачи говорили, что это чудо, что он вообще смог стоять на ногах, не то что ходить и бегать. Они подумывали об ампутации, но циркуляция крови, к счастью, вполне восстановилась и не пришлось ничего отрезать, хотя проблема с кровообращением осталась у отца на всю жизнь до последнего дня и ноги постоянно стыли.

Дело кончилось тем, что дядя моего отца отыскал и навестил его в армейском госпитале Солсбери. Дядя сначала не узнал родного племянника из-за цвета волос. Пережитое сделало отца совершенно седым. В то время ему было двадцать лет.