Георгий Ореханов - Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Упрекая митрополита Антония в жестокости по отношению к своему мужу, С. А. Толстая как будто совершенно забывала о том соблазне, который вносил писатель в души верующих людей и которым она сама возмущалась. Именно на это противоречие в поведении жены писателя указывает А. А. Толстая, говоря о публичном поругании и глумлении над Церковью, которое допустил Л. Н. Толстой. В письме С. А. Толстой А. А. Толстая указывает, что «митрополиты» были буквально «завалены со всех концов России письмами отцов и матерей, которые, дрожа за своих детей, упрекали пастырей за их молчание, в то время как Церковь была поругана публично» [558].

Письмо С. А. Толстой выглядит жалким и беспомощным. Логика в изложении своей позиции не была свойственна ни ее стилю, ни содержанию дневниковых записей. Понятно, что письмо графини было вызвано не какими-то принципиальными расхождениями в оценке взглядов графа Л. Толстого с Св. Синодом, но самим фактом издания такого документа, который С. А. Толстая считала, видимо, оскорбительным для ее мужа и всей семьи.

Учитывая, что письмо С. А. Толстой получило широкое распространение, а раздражение в обществе, вызванное действиями Св. Синода, только возрастало, митрополит Антоний был вынужден выступить с некоторыми разъяснениями.

«Милостивая государыня, графиня София Андреевна!

Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что сам он с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж Ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной.

Для христианина не мыслима жизнь без Христа, по словам Которого “верующий в Него имеет жизнь вечную, и переходит от смерти в жизнь, а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем” (Иоанн III, 15; 36; V, 24), и поэтому об отрекающемся от Христа одно только и можно сказать, что он перешел от жизни в смерть. В этом и состоит гибель вашего мужа, но в этой гибели повинен только он сам один, а не кто-либо другой.

Из верующих во Христа состоит Церковь, к которой вы себя считаете принадлежащей, и – для верующих, для членов своих Церковь эта благословляет именем Божиим все значительнейшие моменты человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских, но никогда не делает она этого и не может делать для неверующих, для язычников, для хулящих имя Божие, для отрекшихся от нее и не желающих получить от нее ни молитв, ни благословений, и вообще для всех тех, которые не суть члены ее. И потому с точки зрения этой Церкви распоряжение Синода постижимо, понятно и ясно, как Божий день. И закон любви и всепрощения этим ничуть не нарушается. Любовь Божия бесконечна, но и Она прощает не всех и не за всё. Хула на Духа Святого не прощается ни в сей, ни в будущей жизни (Матф. XII, 32). Господь всегда ищет человека своею любовью, но человек иногда не хочет идти навстречу этой любви и бежит от Лица Божия, а потому и погибает. Христос молился на кресте за врагов Своих, но и Он в Своей первосвященнической молитве изрек горькое для любви Его слово, что погиб сын погибельный (Иоанн, XVII, 12). О вашем муже, пока жив он, нельзя еще сказать, что он погиб, но совершенная правда сказана о нем, что он от Церкви отпал и не состоит ее членом, пока не покается и не воссоединится с нею.

В своем послании, говоря об этом, Синод засвидетельствовал лишь существующий факт, и потому негодовать на него могут только те, которые не разумеют, что творят. Вы получаете выражения сочувствия от всего мира. Не удивляюсь сему, но думаю, что утешаться вам тут нечем. Есть слава человеческая и есть слава Божия. “Слава человеческая как цвет на траве: засохла, трава, и цвет её опал, но слово Господне пребывает вовек” (1 Петра I, 24, 25).

Когда в прошлом году газеты разнесли весть о болезни графа, то для священнослужителей во всей силе встал вопрос: следует ли его, отпавшего от веры и Церкви, удостаивать христианского погребения и молитв? Последовали обращения к Синоду, и он в руководство священнослужителям секретно дал и мог дать только один ответ: не следует, если умрет, не восстановив своего общения с Церковию. Никому тут никакой угрозы нет, и иного ответа быть не могло. И я не думаю, чтобы нашелся какой-нибудь, даже не порядочный, священник, который бы решился совершить над графом христианское погребение, а если бы и совершил, то такое погребение над неверующим было бы преступной профанацией священного обряда. Да и зачем творить насилие над мужем вашим? Ведь без сомнения, он сам не желает совершения над ним христианского погребения? Раз вы – живой человек – хотите считать себя членом Церкви, и она действительно есть союз живых разумных существ во имя Бога живого, то уж падает само собою ваше заявление, что Церковь для вас есть понятие отвлеченное. И напрасно вы упрекаете служителей Церкви в злобе и нарушении высшего закона любви, Христом заповеданной. В синодальном акте нарушения этого закона нет. Это, напротив, есть акт любви, акт призыва мужа вашего к возврату в Церковь и верующих к молитве о нем.

Пастырей Церкви поставляет Господь, а не сами они гордо, как вы говорите, признали себя во главе ее. Носят они бриллиантовые митры и звезды, но это в их служении совсем не существенное. Оставались они пастырями, одеваясь и в рубище, гонимые и преследуемые, останутся таковыми и всегда, хотя бы и в рубище пришлось им опять одеться, как бы их ни хулили и какими бы презрительными словами ни обзывали.

В заключение прошу прощения, что не сразу вам ответил. Я ожидал, пока пройдет первый острый порыв вашего огорчения.

Благослови вас Господь и храни, и графа – мужа вашего – помилуй!

К сожалению, в русском обществе широко разошлось не это письмо, которое вряд ли было кому-то известно, кроме лиц, приближенных к графине Толстой, а именно ее письмо, а также, конечно, ответ на постановление Св. Синода самого писателя. Он был опубликован в апреле 1901 г. В этом документе писатель прямо и честно перечисляет свои основные расхождения с православием и фактически подтверждает, что постановление Св. Синода совершенно адекватно передает его взгляды.

Конечно, и ответ Л. Толстого, и апология мужа со стороны графини С. А. Толстой были гораздо более популярны в обществе, нежели попытки иерархов обосновать свою точку зрения. Именно поэтому мы должны еще раз констатировать, что в этой ситуации государственная власть предпочла занять, как минимум, нейтральную позицию. Этот факт особенно ярко иллюстрируется более поздними событиями, относящимися уже к эпохе премьерства П. А. Столыпина. Приведу несколько примеров.