Книга еретиков

Приведем опровержение этого места Николаем Мефонским: «..Да иразве мог бы кто-нибудь – не из нашего, конечно, двора, но даже и из тех, кто вне его, – говорить о существовании чистых и безыпостасных природ и о том, что они способны каким-то образом действовать сами по себе, так что одна из них приносит, а другая принимает приносимое, причем приносимым является в данном случае кровь приносящей природы, и мало того – природы безыпостасной! Потому что Платон – самый выдающийся среди эллинских философов – выдумал некие идеи, [называя] так, по всей видимости, роды и виды благ. Вследствие чего он называл одни из них общими, а другие – частными генадами. Но он вовсе не утверждает что они безыпостасны, вопреки учению этого нового мудреца. Платон далек от этого. И поскольку он утверждает, что эти сущности, то есть природы, суть первые и самоипостасные... то и богами их объявляет первыми и вторыми и говорит, что все остальное в свою очередь от них получает бытие. Но это мнение Платона в достаточной степени опроверг следующий вслед за ним по времени Аристотель, замечательный своей мудростью, который метко назвал учение Платона о тех идеях пустым звуком, как не имеющее никакого отношения к познанию сущего...» (Опровержение, с. 324 ( Δημητρακόπουλος), цит. по изд.: Ермилов П. Проблематика богословских споров... С. 39). Слова Николая о том, что он не учит о действиях безыпостасных природ, как утверждает Сотирих, привели к тому, что некоторые исследователи с легкой руки Ф. И. Успенского стали говорить о влиянии платонизма на Сотириха. Это ошибочное мнение основано на неверном понимании и переводе Ф. И. Мпенским соответствующих слов Николая из его «Опровержения», что связано, вероятно, с общей концепцией Успенского, согласно которой специфика богословских споров в поздней Византии связана с борьбой между номинализмом (аристотелизмом), характерным для ортодоксального учения, и реализмом (платонизмом), свойственным для еретиков (см.: Успенский Ф. И. Очерки по истории византийской образованности Ц Он же. Очерки по истории византийской образованности. История крестовых походов. М., 2001. С. 183,297). Мшенский переводит слова Николая так, будто тот говорит, что Сотирих вслед за Платоном признавал некие самобытные сущности (идеи), в то время как еще Аристотель назвал идеи пустыми звуками (Там же. С. 182 – 183). На ошибку Мшен -ского в понимании и перевод е этого места указал еще П. Безобразов в своей рецензии на книгу Успенского, дав верный перевод (Византийский временник. 1896.3. С. 134 – 133), однако такие исследователи, как Р. Браунинг, С. С. Аверинцев и др., воспроизводят необоснованное мнение Успенского о платонизме Сотириха. На самом же деле Николай пишет, что нечто подобное той нелепости, в которой обвиняет Сотирих его сторонников (Николай в пылу полемики несправедливо приписывает нечто подобное и самому Сотириху, ср.: «...вопреки учению этого нового мудреца»), может встретиться у Платона, но это учение Платона было опровергнуто уже мудрым Аристотелем. Из данного места Николая можно сделать вывод лишь о симпатиях Николая к Аристотелю (что находит свое подтверждение и в других местах из сочинений Николая), ни о чем более.

Текст приводится по изд.: Се. Григорий Палама. Триады в защиту священнобезмолвствующих / Пер., послесл. икоммент. В. В. Бибихина. СПб.: Наука, 2004. Примечания переводчика.

Здесь и ниже в Триадах речь о Варлааме. (Примеч. сост.)

Об отношениях к Варлааму см. еще II1, 40.

Т. е. букв.: «пуподушниками». Практика концентрации взора на пупе во время молитвы описывается в исихастском трактате «Метод священной молитвы и внимания», который приписывается свт. Симеону Новому Богослову, ср.: «Затвори дверь [ума] и вознеси ум твой от всего суетного, то есть временного. Затем, упершись брадой своей в грудь, устремляя чувственное око со всем умом в середину чрева, то есть пуп, удержи тогда и стремление носового дыхания, чтобы не дышать часто, и внутри исследуй мысленно утробу, дабы обрести место сердца, где пребывают обычно все душевные силы» (рус. пер. А. Г. Дунаева; цит. по изд.: Путь к священному безмолвию: Малоизвестные творения святых отцов-исихастов / Сост., общая ред., предисл. и примеч. А. Г. Дунаева. М., 1999. С. 23). Ср. также у свт. Григория Паламы: «...Люди, назвавшие их омфалопсихами с явной целью оклеветать обвиняемых – потому что разве кто-нибудь из молитвенников когда-либо говорил, что душа в пупке?» (Триады 12,11 , пер. В. В. Бибихина); «<...> Неужели монаху, который старается возвратить свой ум вовнутрь себя и хочет, чтобы он двигался не прямым, а круговым и неблуждающим движением, не пригодится привычка не блуждать взором то туда, то сюда, но словно на каком-нибудь упоре останавливать его на своей груди или пупке?» (Там же, 8, пер. В. В. Бибихина). (Примеч. сост.)

См. Триады I 2,11; II1, 2; II1, 3.

Имеется в виду первая Триада.

Цитата из второго трактата Варлаама против свт. Григория Паламы. (Примеч. сост.)

Ср.: «Если рассмотришь внимательно, увидишь, что все или большинство страшных ересей берут начало там же, откуда исходят и наши иконогносты ["познаватели образа Божия"], говорящие, что человек обретает Божий образ через знание и через знание же божественно преобразуется душа» (Григорий Палама. Триады 11, 20). (Примеч. сост.)

Т. е. «омфалопсихами». (Примеч. сост.)

См. там же.

Ср. выше, Триады II 1, 37. (Примеч. сост.)

Перевод еп. Порфирия (Успенского); текст приводится по изд.: Порфирий (Успенский), еп. История Афона. Ч. III: Афон монашеский. Судьба его с 811 по 1861 г. Отд. II / Под ред. П. А. Сырку. СПб., 1892. С. 241 – 245, с изм.

Имеется в виду император Андроник III.

Ср.: 64-е правило VI Вселенского собора; 19-е правило Халкидон-ского собора.

Приведем замечание А. Г. Дунаева о происхождении топоса обвинения в мессалианстве в паламитских спорах: «Дошедшие до нас свидетельства о ереси мессалиан, собранные у М. Кмоско, не содержат утверждения о причастности божественной сущности. Наиболее близки к высказыванию свт. Григория Паламы сведения Тимофея Константинопольского (а за ним – Евфимия Зигабена), что, по мессалианам, божественная природа легко изменяется и превращается во что угодно, чтобы смешаться с достойными душами, и наоборот, душа, достигшая бесстрастия, превращается в божественную природу, однако это мнение представляется лишь косвенной аналогией с тезисом о причаствуемости божественной природы. Возможно, убеждение в мессалианском характере подобного тезиса возникло во время первой фазы паламитских споров в связи с обвинениями Варлаама, однако уничтожение сочинений калабрийца не дает возможности сказать здесь что-то определенное» (Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Полемика с Акиндином / Издание подготовил А. Г. Дунаев. Святая гора Афон, 2009. С. 202).