Маркус Борг - Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви

Нам придется копнуть чуть глубже, чтобы ответить на наш вопрос о разнице в содержании римскими и Павловскими терминами и названиями, между, например, миром Кесаря и миром Христа. Мы не можем утверждать, что это религиозный, а не политический мир, внутренний, а не внешний мир, Небесный, а не земной мир, или даже будущее, а не настоящий мир. Например, мы уже видели во второй главе, что мир Христов означает свободу Онисима - религиозно и политически, внутренне и внешне, на земле и на небесах, сейчас и в будущем. Пришло время, поэтому, чтобы посмотреть в первую очередь на мир Кесаря, и тогда мы можем более ясно увидем, как Павел отличал христианский мир от него.

На Эгейском побережье Турции, Пятница, 26 сентября 2003 года, предсказуемо тепло и безоблачно, и мы, Борг и Кроссан, паломническая группа, собрались по двум основным причинам, каждая из которых неотделима от другой.

Одна из причин заключается в том, что мы американцы, и прошло уже более полутора столетий с тех пор, как старейшина Оливер Венделл Холмс объявил: «Мы [американцы] римляне современного мира - великие ассимилирующиеся люди. Конфликты и завоевания, это, конечно, необходимые несчастные случаи, как и у наших прототипов». Эти претензии часто повторяются сегодня либералами, к сожалению, и консерваторами с радостью - поскольку наши лидеры работают над этими “необходимыми авариями” в таких местах, как Ирак. Поэтому с 2000 года мы отправляемся в ежегодное регулярное паломничество, чтобы бродить и размышлять над разрушенными руинами "наших прототипов" в Римской Империи двухтысячелетней давности.

Другая причина заключается в том, что мы христиане, путешествующие по стопам Павла, но гораздо более комфортно, чем он. Мы ездим в города, которые посетил Павел, такие как Антиохия в Писидии или Перга в Памфилии. Но мы также ходим в те, которые Павел никогда не посещал, такие как Афродизии в Карии или Приене в Ионии. Там тоже можно увидеть памятники римской имперской теологии, против которой Павел направил христианскую теологии в качестве альтернативного видением Бога о всеобщем мире.

В прекрасное раннее осеннее утро мы прибыли на юг из Эфеса в город Приена, который поднимается вверх от подножия горы Микале в торжестве террас. Он возвышается над извилистой равниной и, в отличие от Тарса, удалён от болот, комаров и малярии. Древний город давно в руинах, но его могучий Акрополь все еще возвышается над равниной. А там внизу рабочие, теперь мигрирующие с востока Турция, все еще трудится на хлопковых полях под Средиземным солнцем.

Мы поднимаемся к главному храму древнего города, посвященному Афине, богине войны и мудрости,- не оксюморону, а обычного для греческой империи и каждой империи до и после нее сочетанию. Храмовый комплекс медленно, но верно строился в течение трехсот лет со времен Александра до Августа, дань богине-воину от одного завоевателя мира к другому. Во внутреннем святилище храма некогда находилась культовая статуя Афины в шлеме, в левой руке она держала оружие, а в правой - статуэтку победы (Нике).

Этим поздним сентябрьским утром в Величественном Храме Афины показывали только пять из его первоначальных тридцати внешних колонн. Они были подняты полвека назад примерно на 4 фута ниже их первоначальной высоты. Вокруг них огромный массив разрушенных мраморных кусков и мраморных барабанов, разрушенные частыми землетрясениями.

Мы сидим с нашей группой, как мы делаем каждый год, за пределами восточного конца храма на сломанных остатках алтаря, чтобы медитировать над упавшей балкой, которая когда-то была расположен высоко над главным входом во внутренней святыне храма. Сейчас она реконструирована и её большая греческая надпись четко читается на двух огромных кусках, и еще двух, которые были добавлены к тому времени, когда мы вернулись в сентябре 2004 года.

Сфокусируемся на надписи, вырезанной на балке, храмового комплекса посвящённого Афине и Августу, т.с. греко-римский божественный брак, заключённый на небесах. Мы даем перевод, и затем обсудим некоторые слова, которые могут ввести в нас заблуждение:

«Народ Афине покровительнице города и императору Кесарю Сыну Божию Богу Августу»

Мы сидим там каждый год, чтобы подумать об этой надписи и сосредоточиться особенно на трех основных титулах, данных первому правителю римской империи.

Император Цезарь . Из трех названий этой надписи первое автократор, на греческом языке, то есть император на латыни и на других языках. «Император» точный, но неадекватный перевод. Наша группа уже видела проблему, неделей ранее в Анкаре, где собственное политическое резюме Августа, а именно достижения Божественного Августа (Res Gestae Divi Augusti), был высечен на латинском и греческом языках на стенах храма первого века в Рим. В начале, среди своих различных военных триумфов, он отметил "двадцать один раз меня называли императором (Imperator)". Очевидно, что "император" означало нечто иное, чем "император" для нас.

Для Рима империум (”empire") означало законное право вести Римские войска в бой, а император был официальным титульным воззвание легионов к победоносному полководцу. Это провозглашение после сражения его войсками было необходимой прелюдией к возможному триумфальному шествию генерала в пределах города Рима.

Но для Августа все победоносные аккламации при нем принадлежали ему (двадцать одно). Все они слились воедино, так что император стал его собственным именем. Надпись "императора" за именем как награда за победу и надпись "император" перед, как здесь в Приене, как император Цезарь. В Августе военная победа воплощалась в нем самом, независимо от того, кто мог одержать победу в реальном сражении. Другими словами, первый, и он всегда был первым, титул Августа был "император", а это означало военного победителя как мирового завоевателя. Это означало всепобеждающий!

Сын Божий. Второй титул в этой посвятительной надписи: "Theou Huios" на греческом, "Divi Filius" на латыни и “Сын Божий” на русском. И здесь мы должны быть очень осторожны, потому что непонимание того, как Римское имперское богословие воплотилось в Цезаре Императоре, неизбежно приведёт к неправильному пониманию того, как христианское богословие Павла воплотилось в Иисусе Христе.

Греко-римское богословие признавало бессмертных богов (deus), подобных Зевсу или Юпитеру, но также и людей, которые были возведены в божественный статус (divus) подобного Гераклу или Юлию Цезарю. Такой апофеоз заслужили экстраординарные дары или трансцендентные блага, которые эти божественные люди внесли в наш мир. В рамках этого религиозного видения, например, Аполлон был dei filius, сын бога Зевса-Юпитера, но Август был divi filius, (приемным) сыном своего дедушки, обожествлённого Юлия Цезаря. Но греческий язык не делал такого различия - обе эти различные латинские категории, dei filius (”Сын Божий“) и divi filius (”сын Божественного“), вышли как theou huios (”Сын Божий").