Маркус Борг - Первый Павел: Воссоздание радикального провидца из-под иконы консервативной Церкви

Проблема Рима заключалась не в том, чтобы называть других “Господом” или даже говорить о “нашем Господе". Это может быть совершенно обычным, невинным и приемлемым. Но было предательским противостоянием утверждать, что ”наш Господь" был ”Господом", и если для нас сегодня "Господь" - это просто причудливый архаичный или патриархальный титул, то конфронтационный выбор между миром Кесаря и миром Христа всё равно не исчезает.

Если, таким образом, господство кесаря означало видение мира через победу, начертанное на камне от Акциума до Анкары, то каково было содержание альтернативного господства Христа? Проще говоря, как можно получить мир на Земле, кроме как путем насильственной победы?

Почему только после обращения Онисима в христианство долг Филимона состоял в том, чтобы освободить его? Почему для радикального Павла Филимон, не может владеть христианским рабом Онисимусом? Почему христианские женщины и мужчины, жены и мужья равны друг другу? Почему христиане должны быть равны друг другу?

Для рассмотрения этого принципа, мы переходим к более широкой матрице теологии Павла, как отмечено в его письме к Галатам. Это абсолютно важное заявление должно быть полностью прочитано, чтобы помочь нам в этом, мы изложили его следующим образом:

Ведь крестившись, чтобы соединиться с Христом,

все вы облеклись в Христа.

И нет уже ни еврея, ни язычника;

ни раба, ни свободного;

ни мужчины, ни женщины —

вы все одно существо в единении с Христом Иисусом.

А если вы — Христовы... (Гал 3:27-29)

Эта центральная триада никогда не должна цитироваться без тех обрамляющих утверждений, содержащих "в" и "со Христом" и ”в" и "ко Христу". Процитированные без этих рамок, они могут правильно отрицать действительность рабства, но они также неправильно отрицают действительность различия (в отличие от иерархии) между женщинами и мужчинами, а также непреходящее значение иудаизма как религии, отдельной от христианства.

Некоторые из таких деклараций о равенстве были сердцем радикальных преобразований, связанных с христианским крещением. Павел повторяет призыв к равенству только с первыми двумя примерами в 1 Коринфянам и снова замечает процесс кадрирования:

ведь все мы крещены одним Духом, чтобы стать одним телом:

-- иудеи и греки,

рабы и свободные --

Всем нам было дано испить одного Духа. (1 Кор 12:13)

Для Павла жизнь "во Христе" или жизнь “с Духом” означает точное тот же режим преображённой христианской жизни, преданные справедливости равенства.

Формула крещения обязывает крещеного человека к жизненному принципу: вы попадаете в христианскую общину как язычник или еврей, раб или свободен, женщина или мужчина, и вы равны друг другу в этом сообществе. Иерархические различия снаружи недопустимы внутри. Но это просто «как бы» фикция, требовать, чтобы, когда люди встретятся на христианских собраний и только в рамках такой встречи, все будут действовать «как если бы» они были равны? Это эквивалентно: «Мы все равны внутри, духовно, перед Богом, - но снаружи в мире, конечно, все возвращается к норме»?

Именно в ответ на эти вопросы письмо Филимону становится абсолютно жизненно важным. Это был, как мы видели, идеальный тестовый случай. Павел мог бы послать христианского раба обратно своему христианскому хозяину с увещеваниями для каждого: Онисим должен повиноваться, а Филимон-прощать. Или он мог бы попросить, чтобы Онисима оставили как его собственного раба. Но, нет, как мы видели, Павел посылает Онисима обратно к Филимону, чтобы Филимон мог, то есть, должен, освободить его добровольно, в силу его христианского долга, вытекающего из его христианского крещения. Христиане не могут быть равными и неравными друг другу в Христе. Но это равенство в христианском собрании выливается на улицы и заполняет всю христианскую жизнь. Христиане должны быть равны друг другу, внутри и снаружи—в собрании и в обществе.

Есть еще один более глубокий вопрос. Откуда взялось это видение равенства, основанного на крещении? Если Павел не исходит, конечно, он не исходит, из современных идей демократического равенства и прав человека, то откуда пришла эта концепция справедливости и равенства, основанного на крещении?

Прежде всего, другие евреи первого века делали то же самое заявление о справедливости равенства, и не только для евреев, но и для всех народов. Философ Филон Александрийский завершил свои особые законы следующими афоризмами: "равенство есть мать справедливости" и "справедливость есть порождение равенства" (4.42.231, 238).

Кроме того, в своем исследовании о созерцательной жизни он объяснил, что "терапевты", женщины и мужчины, подвижники, которые отказались от городской жизни ради пустынного “монастыря”, сделали это потому, что город «породил несправедливость, по причине неравенства, в то время как противоположное расположение и стремление произвели справедливость по причине равенства». По той же причине, терапевты отвергли рабство как “абсолютно и полностью противоречащее природе, ибо природа создала всех свободными, но несправедливость и алчность некоторых, предпочитающих неравенство, что причина всего зла, подчинив некоторых, дала более могущественную власть над теми, кто слабее” (1.2; 2.17; 9.70).

Когда один из Оракулов Еврейской Сивиллы представляет себе, как будет выглядеть совершенный мир Бога по его воцарении, он заявляет: "земля будет принадлежать в равной степени всем, неразделенная стенами или заборами. . . . Жизнь будут общей, а богатство не будет разделено. Ибо там не будет ни бедных, ни богатых, ни тиранов, ни рабов. Далее, нет никого кто будет либо большим, либо маленьким. Никаких королей, никаких лидеров. Все будут в вместе" (2: 313-38). Поэтому мы, современные люди, не должны думать, что мы что то изобрели.

Мы возвращаемся к нашему вопросу: как Павел понимал создание Богом нынешнего плацдарма для справедливости равенства в этом мире в христианских общинах?

Напомним, что "благодать и мир" во всех приветствиях Павла из семи подлинных писем происходит от "Бога Отца" (в самом раннем) и "Бога Отца нашего" (во всем остальном). У нас также есть такие термины "наш Бог и отец" (1 Фес. 1:3; 3:11, 13; Гал. 1:4); "Бог и отец" (2 Кор. 1:3; 11: 31; Рим. 15:6); “Бог-Отец” (Гал. 1: 1; Фил. 2:11; 1 Кор. 8:6; 15:24); “Отца” (Рим. 6:4).

Задумаемся, на мгновение, о термине "отец". С одной стороны, это кажется неподходящим мужским титулом для Бога, который, очевидно, вне пола. Не будет ли "мать" хороша или "родитель" даже лучше? С другой стороны, учитывая патриархальный уклон, почему "отец", а не любой из многих других исключительно мужские титулов из того же мира? Почему не "император"? Почему не "король" или "воин" или ”судья"? Почему именно "отец"?