Стецкевич М.С. - Свобода совести [Невычитанная калибрятина]

153

в себя в качестве обязательного компонента религиозную свободу, понимаемую как добровольность выбора и смены религии, независимость религиозных организаций от государственного контроля.

Поскольку эти идеи получали поддержку со стороны всех протестантских церквей и даже католицизма (католики постоянно апеллировали к Конституции США, в свое время резко осуждённой папой, активно боролись против дискриминации и за утверждение свободы вероисповедания, которую папство XIX в. категорически не признавало), то они приобрели и общерелигиозный характер. В Америке принадлежность к какой-либо религии, безотносительно к её конкретной конфессиональной форме, стала важным компонентом «гражданской религии» (наряду с культом «героев», «святых» — Дж. Вашингтона, А. Линкольна и др.), американского национального самосознания в целом. В системе самой «гражданской религии» Бог выступает, по замечанию В. Легойды, как авторитет, но не как спаситель.

С другой стороны, свобода выбора религии, конфессиональный плюрализм, постепенная ликвидация государственной поддержки отдельных религиозных организаций на уровне штатов не только не стимулировали развитие антиклерикализма и атеизма, но и привели к резко негативному общественному отношению к ним. Неверие и атеизм в XIX в. занимали твёрдое место в перечне вещей, противных американским ценностям и образу жизни. Это приводило и к законодательной дискриминации атеистов, чья присяга считалась недействительной, а свидетельские показания не принимались во внимание судами.

Такая дискриминация особенно контрастировала с постоянным улучшением положения католиков и возрастанием их общественного статуса. Была создана католическая иерархия, сооружались церкви и соборы, в 1880-е гг. католики стали мэрами ряда крупных городов. Антикатолицизм периодически давал о себе знать (движение так называемых «нативистов» в 1830-1850-е гг., сбрасывание в 1852 г. в реку Потомак мраморной глыбы, подаренной папой для сооружения памятника Дж.Вашингтону), но постепенно, как и в Англии, превращался в маргинальное явление.

К концу XIX в. США, пожалуй, наиболее далеко продвинулись по пути обеспечения равенства лиц вне зависимости от вероисповедания. Но законодательная и общественная дискриминация неверующих и атеистов была значительно выше, чем во многих европейских странах.

Подводя общий итог, отметим, что процесс движения к свободе совести, сопровождающийся постепенной ликвидацией конфес-

154

тональных государств, являлся составной частью более широкого процесса перехода к демократии. Многие конституционные акты, гарантировавшие свободу вероисповедания, устанавливавшие равенство прав граждан вне зависимости от религиозной принадлежности, отделявшие церковь от государства, принимались или в ходе буржуазных революций (Великой французской, Войны за независимость США, Бельгийской революции 1830 г., европейских революций 1848-1849 гг. и др.), или в комплексе с мерами, обеспечивавшими демократизацию общества и государства. Так, в Англии вслед за отменой «Акта о проверке» и «Акта о корпорациях» и эмансипацией католиков последовала первая Парламентская реформа 1832 г. Многие британские исследователи подчёркивают закономерность связи между данными событиями, именуя их в целом «Конституционной революцией».

К началу XX столетия борьба за свободу вероисповедания во многих странах европейской культуры, вероятно, уже прошла критическую фазу. Но до полной победы было ещё далеко. Во-первых, свобода совести нуждалась в гораздо более точном и тщательном законодательном оформлении. Во-вторых, всем демократическим свободам в этом столетии был брошен серьёзный вызов со стороны тоталитаризма.

Глава 8. Свобода совести и пути ее реализации в XX в.

XX век оказался временем, когда свобода совести утвердилась, по крайней мере, в качестве официальной нормы практически во всех странах, принадлежащих к европейской культурной традиции. В остальном мире также произошёл существенный сдвиг в данном направлении. В конце XX столетия немногие христианские лидеры отвергают мысль о необходимости закрепления принципов свободы совести в законодательных актах, а если и делают это, то, как правило, в завуалированной форме, избегая прямого отрицания. О возможности принудительного навязывания веры речь вообще практически не идёт. Если сравнивать степень законодательного обеспечения свободы совести в начале прошедшего и нынешнего столетий, то прогресс представляется несомненным. Сошлемся на данные, приведённые в 2002 г. генеральным секретарем Международной ассоциации религиозной свободы Дж. Грацем. Понимая под религиозной свободой прежде всего свободу вероисповедания, отсутствие дискриминации религиозных меньшинств, Дж. Грац констатировал её наличие в 121 стране и отсутствие в 10. В 37 странах религиозная свобода ограничена, причем в 23— значительно.

Представляется, что бесспорный перелом в направлении утверждения идей свободы совести, религиозной толерантности (правовые акты являются лишь его отражением) свершился только в 1990-е гг. Вплоть до этого времени все виды свобод, связанных с религией, подвергались серьёзным испытаниям со стороны тоталитаризма и авторитаризма.

Вопрос о наборе конкретных признаков, позволяющих признать тот или иной режим тоталитарным, остается дискуссионным. Вместе с тем, как отмечает Н. В. Загладин, такие характеристики тоталита

156

ризма, как наличие механизма власти, стремящегося к установлению полного контроля над обществом, опирающегося на определённую идеологию, постоянно или периодически прибегающего к репрессиям, стали общепринятыми. В отличие от авторитарных государств, где также существует жесткая централизованная власть, пренебрежение многими базисными демократическими свободами, запрет (не всегда полный) на оппозиционную деятельность, тоталитарные государства склонны лишать человека не только политической, но и личной свободы, предписывая ему образ мысли и поведения. Если и авторитарных государствах речь идёт прежде всего о регламентации религиозной деятельности, часто — об ущемлении религиозной свободы, о предоставлении преимуществ одним конфессиям при ограничении и даже преследовании других, то в тоталитарных — уже об уничтожении религии как таковой.

Стремление поставить церкви под государственный контроль имело место с момента превращения христианства в господствую-1цую религию. В полной мере оно присуще и авторитарным режимам— как абсолютистским монархиям прошлого, так и диктатурам, действующим «от имени народа». Тоталитаризм же, как отмечает Д. В. Поспеловский, «не может быть невраждебным вере в Бога, ибо сам является ... культом идола-государства, идола-нации, наконец, идола-вождя ... тоталитаризм охватывает всего человека, требует от человека полной самоотдачи себе... ».