Галина Синило - Библия и мировая культура. Учебное пособие

Вольная стихия ветра как нельзя более соответствует внеприродному пониманию Бога, Его вездесущности. В отличие от всех языческих богов библейский Бог не привязан к какому-либо месту обитания, Он надмирен, Он свободно проходит через время и пространство, но, в сущности, Он — довсякого времени и пространства. Поэтому нужна необычайная чуткость духа, чтобы ощутить Его прикосновение: «Вот, пройдет Он предо мной, и не увижу Его, / пронесется мимо, и не примечу Его…» ( Иов 9:11; перевод С.С. Аверинцева ) [43] Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973. С. 576. . Такой образ Бога мог появиться, когда человеческое сознание ощутило свою самостоятельность, свою независимость от природного пространства, в то время как в языческом мироощущении сознание растворено в природном целом, слито с ним (отсюда и обожествление природных стихий). Как отмечает С.С. Аверинцев, «бытовой опорой для таких представлений мог быть кочевой образ жизни, когда-то присущий предкам евреев — номадам-хапиру [44] Современные исследователи уже не разделяют мнения о том, что полукочевники- иврим (‘ ибри ) и хапиру (аккадское название; в египетских источниках — ‘ апиру ) — одно и то же (в том числе и в лингвистическом смысле). См. подробнее: Тантлевский, И.Р. Иврим и хапиру // Введение в Пятикнижие / И.Р. Тантлевский. С. 136–139. ; но для того чтобы образ Бога-скитальца, «не вмещаемого небесами и землей», стал в самый центр образной системы, нужно было, чтобы человеческое самосознание ощутило собственную вычлененность из природного пространства и свою противопоставленность ему» [45] Аверинцев, С.С . Древнееврейская литература. С. 276. . Быть может, с этим ощущением «выхода» из языческого растворения в природном пространстве связана и ключевая для Танаха идея Исхода — движения в ответ на зов Бога, разрыва с прежним миром, преодоления инерции собственного существования. Неслучайно Господь будет обращаться к Своим избранникам с требованием: «Встань и иди!»

При полном отсутствии у библейского Бога антропоморфных черт (антропоморфизмы могут применяться к Нему лишь метафорически), привычных человеческих слабостей, какими обладали языческие боги, этот Бог гораздо ближе к человеку, ибо Он заинтересован в человеке и ждет от него не просто повиновения, но любви и верности, в ответ обещая Свою любовь и верность: «Итак, знай, что Господь, Бог твой, есть Бог, Бог верный, который хранит Завет Свой и милость к любящим Его и сохраняющим заповеди Его до тысячи родов…» ( Втор 7:9; СП ). Через все тексты Танаха проходит настоятельный призыв, обращенный к человеку Господом, — призыв любить Его и быть верным Ему: «И люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всеми силами твоими» ( Втор 6:5; СП ); «Итак, люби Господа, Бога твоего, и соблюдай, что повелено Им соблюдать, и постановления Его, и законы Его, и заповеди Его во все дни» ( Втор 11:1; СП ) и т. п. Обещание любви и верности со стороны Бога и требование Им ответной любви и верности — то, что составляет один из важнейших контрастов миру многобожия, где верность оказывается излишней, где человек пытается склонить на свою сторону, умилостивить как можно большее количество богов, а боги остаются холодными и равнодушными. Здесь же сказано: «Господь, Бог твой, Который среди тебя, есть Бог-Ревнитель» ( Втор 6:15; СП ).

Бог-Ревнитель (это выражение многократно повторяется в Танахе) — Тот, Кто взыскует ответной любви и верности, без которых Он не мыслит Себя Богом. Обладание миром недостаточно для Него, назвавшего Себя не Баалом («владетелем»), но Сущим — Превечным, претендующим не на полноту обладания, но на полноту существования. Полнота же существования Бога не может быть совершенной без добровольного признания Его со стороны другой воли — человеческой, без человеческой любви к Нему. Именно поэтому Он и избирает Себе «свидетелей» — сначала отдельных избранников, затем целый народ — избирает по свободному волеизъявлению. Идея свободы воли и сопряженной с ней ответственности — одна из важнейших философских идей, пронизывающих книги Танаха. Итак, в этих текстах впервые предстают совершенно новые взаимоотношения между Богом и человеком, немыслимые для старых языческих религий: взыскательная любовь, требующая ответной любви, взаимная необходимость друг другу. Отсюда проистекает кардинальная идея библейских текстов — идея Союза, или Завета («Союз» — так точнее переводится стоящее в оригинале слово בדית — Берит ), между Богом и людьми. Союз однозначно предполагает свободу выбора, данную обеим сторонам, его заключающим.

С идеей Завета теснейшим образом связана и идея осмысленного, поступательного движения: по мере выполнения Завета растут благословение и Обетование. Достижение Обетования и верность Завету невозможны без Исхода, понимаемого не только как передвижение в пространстве, но и как движение человеческой души навстречу Богу. Танах впервые осмысливает историю как направленное, целесообразное движение. «Из этого ощущения свободы и космической важности выбора человека, — пишет С.С. Аверинцев, — вытекает мистический историзм и оптимизм. Древнееврейская литература живет идеей поступательного целесообразного движения, возможного только для сознательной воли…Эта идея поступательного движения и соединяет разрозненные повествования различных книг библейского канона в единый религиозно-исторический эпос, подобного которому — именно в его единстве — не знал ни один народ Средиземноморья и Ближнего Востока. Каждая из поэм Гомера изображает только замкнутый в себе эпизод из легендарного предания эллинов, причем вся их эстетическая специфика зиждется как раз на этой замкнутости. В Библии господствует длящийся ритм исторического движения, которое не может замкнуться и каждый отдельный отрывок которого имеет свой подлинный и окончательный смысл лишь по связи со всеми остальными» [46]   Аверинцев, С.С . Древнееврейская литература. С. 276–277. .

Так и строится Танах как гигантский триптих: каждая последующая часть возникает как комментирование, дополнение, исполнение предыдущей. Таким же логическим продолжением, дополнением и исполнением того, что было открыто в Ветхом Завете, мыслится в христианской традиции Новый Завет.

Создание Библии самым непосредственным образом связано с событиями еврейской истории, тесно переплетающейся с историей других народов Средиземноморья и Ближнего Востока. Великая Книга — сгусток истории, синтез духовного и исторического опыта еврейского народа.