Валентина Кузнецова - Апостол свободы

Итак, в Церкви должно быть единство, основой его является та великая и всеохватывающая любовь Бога к человечеству, выразившаяся в отдаче Своего Сына на смерть, и переживание личного опыта прощения, дарованного Им. Именно в этом сущность единства. Свое второе Письмо коринфянам апостол заканчивает словами, удивительно напоминающими троичную формулу христианского исповедания: «Милость Господа Иисуса Христа, любовь Бога и общение в Святом Духе да будут со всеми вами!» (2 Кор 13.13). Слова «общение в Святом Духе» могут быть поняты и как присутствие среди христиан Святого Духа. Но каким бы ни был их перевод, смысл остается одним и тем же: Церковь делает единым Телом живое присутствие Святого Духа, объединяющего всех членов Церкви.

Как уже говорилось выше, богословская мысль Павла не была застывшей. Все глубже осмысляя событие Христа, Павел приходит к мысли о Его предсуществовании. Это не просто святой и праведный человек, за Свои великие добродетели и послушание вознесенный Богом на Небо и прославленный и награжденный Им, но воплощение Божьей Мудрости, неотделимой от Бога и существующей всегда. Апостолом сделан решающий шаг в становлении высокой христологии – так в богословии называется учение о Христе, сближающее Его с Богом. Если в первых главах Деяний апостолов Он назван святым и праведным Человеком, Служителем Господним, то Павел уже в своих ранних письмах называет Иисуса Мудростью. В нескольких книгах Библии говорится о Мудрости Бога, она является тем атрибутом Бога, благодаря которой Он, иной, запредельный, трансцендентный, может одновременно быть имманентным миру, вступать в общение со Своим творением. Мудрость обладает теми же свойствами, что и Бог. Еврейская богословская мысль часто описывала атрибуты Бога, включая и Его мудрость, как если бы они были почти самостоятельными сущностями. В Псалме 84.11, например, сказано, что праведность и мир поцелуются в знак приветствия. В знаменитом апокрифе, настоящем романе древности «Иосиф и Асенеф», покаяние названо дочерью Всевышнего, хранительницей дев, прекрасной, чистой и целомудренной девой. В книгах мудрости Иисуса Сираха и Соломона Мудрость описывалась как искусная художница, вышедшая из уст Бога. В преданиях об Исходе из Египта рассказывалось, что израильтян в пути сопровождал источник воды. Филон Александрийский отождествлял его с Мудростью Божьей, а Павел – с Христом. «Это Бог соединил вас с Христом Иисусом, – говорит он христианам Коринфа, – Которого Он сделал для нас мудростью» (1 Кор 1.30). В Письме христианам города Колоссы Павел приводит великий гимн, который невероятно близок к знаменитому Прологу Евангелия от Иоанна: «Он – видимый образ невидимого Бога, Первенец, выше всего творения. Потому что через Него было создано все – и небесное, и земное, и видимое, и невидимое: Престолы, Господства, Начала и Власти. Все было создано через Него и для Него. Это Он – Глава Тела, то есть Церкви. Он есть Начало, Первенец, первым воскрешенный из мертвых, чтобы первенствовать во всем, потому что Бог пожелал, чтобы в Нем обитала полнота Божества» (Кол 1.15-20). Он – посредник Божий в творении мира, Он – Тот, благодаря Которому весь сотворенный мир продолжает существовать, Он – Спаситель мира и Глава Церкви. Так Павел говорит о роли Иисуса как в первом творении, так и во втором, ведь воскресением мертвых начинается новая эра в жизни вселенной. Тот, Кто является Началом во время сотворения, Тот же является Родоначальником нового, преображенного и живущего в мире с Богом человечества.

Согласно Писаниям, в творении мира ключевую роль играли Слово Бога, Его Дух и Его Мудрость. Павел прямо говорит, что «последний Адам стал животворящим Духом» (1 Кор 15.45). В Новом Завете Христос назван всеми этими титулами, в Нем соединились разум Божий, воплощенный в слове, мудрость, с которой Он действует в мире, Дух, благодаря Которому Он может взаимодействовать со Своим творением, Слава Бога, то есть та ипостась Божества, которую человек способен воспринимать земными глазами. «Потому что Бог пожелал, чтобы в Нем обитала вся полнота Божества» (Кол 1.19).

Как мы видим, мысль апостола текуча, одни образы по ассоциации плавно переходят друг в друга, что характерно для поэзии. Ее источник – библейская теология, которую можно было бы назвать поэтическим богословием или богословской поэзией. Ведь только при помощи поэзии можно выразить то, что недоступно человеческому разуму, не способному охватить то, что охватить невозможно, но что поддается выражению при помощи поэтических средств.

Павел не мог не размышлять о судьбе своего народа, который некогда был избран Богом, а теперь в массе своей отверг посланного ему Богом Помазанника Иисуса. Сознавать это для него было мучительно. В Письме римлянам он говорит, что он был бы готов пожертвовать собственным спасением ради них: «Лучше бы мне самому быть проклятым и отлученным от Христа ради братьев – моих соплеменников!» (Рим 9.3). В Павле говорит не только естественная для человека любовь к соотечественникам. Ему не дает покоя мысль о том, как согласовать то, что Бог всегда верен Своим обещаниям, которые Он дал Своему народу, и то, что этот народ теперь отпал и поэтому должен быть проклят.

Павел разрешил для себя эту проблему, он верит в то, что Бог не оставил Свой народ, но Сам во исполнение собственного плана и по Своей великой мудрости ожесточил сердца евреев, но только на время. Когда они отпали, на их место пришли язычники, но потом евреи воспылают ревностью и вернутся.

Некогда Павел верил, что в конце времен, когда Бог явится в сиянии Славы для окончательного Суда, язычники придут к Сиону с дарами и приношениями, привлеченные Его сиянием. Ведь так предсказывали пророки, например, Исайя. Когда Павел стал христианином, он воспринял свою миссию как имеющую всемирно-историческое значение. Именно ему Бог доверил столь великое дело – привести к Богу языческий мир. Он верил, что Господь Иисус пришел, чтобы восстановить Израиль – не в политическом, но в духовном смысле. «Ведь Христос стал слугой обрезанных, чтобы показать верность Бога и подтвердить, что Бог выполнил Свое обещание их праотцам» (Рим 15.8). Иисус избрал двенадцать апостолов с той же целью, они должны были продолжить Его дело прежде всего в Израиле. Но так как Израиль оказался «жестоковыйным», то есть упрямым, Бог послал другого апостола обратить язычников, чтобы их обращение и спасение послужило делу обращения народа Божьего. Это поручение переполняет апостола гордостью. «Я апостол язычников, я горжусь своим служением и надеюсь: а вдруг я смогу пробудить ревность к вам в моих соплеменниках и спасти некоторых из них» (Рим 11.13-14). Но одновременно понимание того, что Бог предназначил ему стать одной из ключевых фигур Священной истории, стать сотрудником и полномочным посланником Бога, исполняет его страхом и трепетом, потому что он, будучи человеком, сознает свое недостоинство. «Мы же всего лишь глиняные сосуды, в которых хранится такое сокровище. Поэтому очевидно, что эта безмерная сила исходит от Бога, а не от нас» (2 Кор 4.7); «Эта наша уверенность перед лицом Бога – благодаря Христу. И не потому, что мы сами по себе на что-то годимся, что мы можем что-то отнести на свой счет. Нет, наша пригодность от Бога. Это Он сделал нас пригодными быть служителями Нового Договора» (2 Кор 3.4-6).