Сергей Ольденбург - Жизнь Будды. Сборник

В конце концов овладел собой и Алавака. Он решил, что хитрость, возможно, скорее достигнет успеха там, где сила терпит поражение. Поэтому он сказал сладким голосом:

— Я вижу, что ты умный человек, господин мой, а я всегда любил общаться с мудрыми людьми. Я обычно задаю им четыре вопроса. Если они могут правильно ответить на них, то вольны уйти в любое время, когда захотят. Если же им не удается ответить правильно, то они остаются моими пленниками и я пожираю их, как только почувствую такое желание.

— Задай мне четыре вопроса, — сказал Будда.

— Я должен предупредить тебя, — добавил Алаваки, — что никто еще не смог ответить на них. Вокруг себя ты можешь видеть разбросанные кости тех мудрецов, с которыми я встречался прежде.

— Задай мне четыре вопроса, — повторил Будда.

— Ну, тогда ответь, как может человек избежать потока страстей? Как может он пересечь море существований и обрести спасительную гавань? Как может он избежать искушения грехом? Как может он целым и невредимым выйти из бури желаний?

Учитель спокойно отвечал:

— Человек избегает потока страстей, если верит в Будду, в Закон и общину; он пересечет море существований и обретет спасительную гавань, если поймет значение трудов во имя святости; он избежит искушения грехом, если сам будет трудиться во имя святости; он выйдет невредимым из бури желаний, если узнает священный путь, ведущий к освобождению.

Когда Алавака услышал ответы Господина, то припал к его стопам и вознес ему молитвы, обещая изменить свое жестокое поведение. Затем они вместе отправились в Атави и пришли в царский дворец.

— Царь, — сказал Алавака, — я освобождаю тебя от данного обещания.

Царь был счастлив, как никогда прежде. Когда он узнал, кто его спаситель, то заплакал от радости.

— Я верю в Вас, мой Господин, поскольку Вы спасли меня и мой народ, — произнес он. — Я верю в Вас, и я посвящу остаток жизни тому, чтобы всюду славили Вас, славили Закон и славили общину.

Монах Девадатта был очень высокомерен от природы. Он не терпел никаких ограничений. Он стремился занять место Будды, но знал, что монахи не присоединятся к его открытому бунту. Стало быть ему нужно было заручиться поддержкой какого-нибудь царя или князя.

— Царь Вимбасара уже старик, — сказал он сам себе однажды. — Царевич Аджатасатру, молодой и отважный, горит желанием наследовать престол. Я мог бы посоветовать ему, как достичь желаемого, а он, в свою очередь, помог бы мне стать во главе общины.

Он встретился с Аджатасатру и обратился к нему, льстиво превознося его силу, отвагу и красоту.

— О, если бы вы были царем, — восклицал он, — то какой бы славы удостоился город Раджагриха! Вы покорили бы соседние государства; все правители мира платили бы Вам дань; Вы стали бы всемогущи и Вам бы молились, как Богу.

Такими речами Девадатта завоевал доверие царевича. Он получил немало драгоценных подарков и стал еще заносчивее.

Маудгальяяна заметил частые визиты Девадатты к царевичу и решил предупредить Благословенного.

— Мой Господин, — начал он, — Девадатта очень дружен с царевичем Аджатасатру.

Благословенный прервал его:

— Пусть Девадатта поступает, как ему заблагорассудится, — скоро мы все равно узнаем правду. Мне известно, что Аджатасатру благоволит ему, но это не продвинет его ни на шаг по пути добродетели. Пусть Девадатта тешится своей гордыней! Это и погубит его. Подобно тому, как банановые и бамбуковые деревья приносят плоды лишь для того, чтобы умереть, так и все почести, которые получает Девадатта, лишь ускоряют его падение.

Девадатта вскоре достиг вершины тщеславия. Он не мог вынести величия Будды и однажды, набравшись дерзости, сказал ему:

— Учитель, Вы уже в годах и для Вас очень трудно управлять монахами. Вам следует уйти на покой. Размышляйте в мире об открытом Вами Высшем Законе, а общину оставьте на мое попечение.

Учитель усмехнулся.

— Не беспокойся так сильно, Девадатта, ты слишком добр ко мне. Я сам решу, когда наступит время уйти на покой. Пока же я сохраню за собой управление общиной. Кроме того, когда придет мое время, я не передам общину даже Сарипутре или Маудгальяяне, этим двум великим умам, подобным пылающим факелам. А ты хочешь, чтобы я передал ее тебе, Девадатта, обладающему посредственным разумом; тебе, от которого света меньше, чем от ночника.

Девадатта почтительно склонился перед Учителем, но не смог скрыть огня гнева в своих глазах.

Тогда Учитель послал за просвещенным Сарипутрой.

— Сарипутра, — обратился он к ученику, — иди через весь город Раджагриха и кричи громким голосом: ‘'Остерегайтесь Девадатты! Он сбился с праведного пути. Будда не отвечает за его слова и его дела; Закон больше не вдохновляет его; община больше не заботится о нем. С этого времени Девадатта говорит только от себя самого»

Сарипутра опечалился, получив столь неприятное задание. Однако он понял причины, двигавшие Учителем, и отправился в город, выкрикивая на его улицах слова, позорящие Девадатту. Жители останавливались послушать его, и некоторые думали:

— Монахи завидуют дружбе Девадатты с царевичем.

Однако другие говорили:

— Девадатта, должно быть, совершил серьезное преступление, если Благословенный решил всенародно отречься от него.

Девадатта размышлял:

— Сиддхартха думал унизить меня своими сравнениями. Я докажу, что он ошибается. Моя слава затмит его славу; ночник вдруг окажется солнцем. Однако царь Вимбасара — его преданный друг; он защищает его. Пока царь жив, я ничего не смогу сделать. С другой стороны, царевич Аджатасатру оказывает мне высшие почести и уважение и полностью доверяет мне. Если он будет править страной, то я получу все, что желаю.

Он отправился во дворец Аджатасатру.

— О, царевич, — воскликнул он, — мы живем в несчастливую эпоху. Неужели те, кто наилучшим образом подготовлены к тому, чтобы править, так и умрут, не получив власти? Ведь человеческая жизнь так коротка! Долгожительство вашего отца вызывает в моем сердце заботу о вашей судьбе.

Он продолжал рассуждать подобным образом, внушая царевичу свои порочные мысли. Царевич оказался слабым человеком: он внимательно слушал разглагольствования монаха и вскоре решил убить своего отца.

И ночью, и днем Аджатасатру слонялся по дворцу, выискивая возможность проскользнуть в покои отца и покончить с ним. Но ему никак не удавалось обмануть бдительность стражи, которая неусыпно наблюдала за ним. Стражники обратились к Вимбасаре:

— О, повелитель, ваш сын ведет себя странно' в последнее время. Не задумал ли он злое дело?

— Замолчите, — отвечал царь. — Мой сын — человек благородный. Он не способен на подлые поступки.