Август Мюллер - История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов

Последующее есть вывод из сравнения византийских и арабских известий о столкновениях Абд-аль-Мелика с византийцами и мардаитами. Арабы приурочивают заключение мира между халифом и императором к 70 (689–90), греки же упоминают об этом самом событии тремя годами ранее (686). А так как обе группы источников цитируют неуклонно в одном и том же порядке главные события — поход Абд-аль-Мелика к Рас Аль-Айн, бунт Амра Аль-Ашдака, мир с греками и устранение мардаитов: то не может быть никакого сомнения в порядке последовательности событий. С другой стороны, ясно, что Абд-аль-Мелик не был в состоянии не только в 69 и 70 гг. (689–690), по также и 65 и 66 (685–686) что-либо предпринять в Ираке и Аравии. Поэтому следует предполагать, что война Леонтия в Армении началась, несомненно, уже в 686, в то же время и византийцы укрепились на Кипре, а мардаиты стали угрожать восстанием на Ливане. Великую связь событий восстановил Ранке (Weltgesch. V, 1,187) с необычайной ясностью. Только в отдельных частностях, а именно относительно времени заключения мира и в изложении похода Леонтия мы несколько расходимся. Я считаю, например, совершенно невозможным, чтобы византийцы могли после заключения мира в Армении истребить хотя бы часть остававшихся там сарацин.

Ср. Ranke. V, 1, 188, прим. 2.

Дейр-аль-Гатидик Гатилик (по общепринятому произношению Джатилик) — греческое саtolicos, титул патриарха разных восточных христианских сект.

Сухейма, жившего неоспоримо при Османе, но примыкавшего по своей манере к старым языческим поэтам.

То есть я уподобляюсь первому рассвету утра, при виде которого каждый восклицает: вот он, светящий! В переносном же смысле: я тот, кто преодолевает все трудности, подобно утренней заре, рассеивающей мрак ночи. И следующее выражение «восходящий над горами» скрывает двойной смысл и может также быть истолковано как «подымающийся на горы», т. е. осиливающий опасные предприятия.

Буквально: я выкраиваю (зло как кожу) по сандалии его.

Подобно тому как поступают с пугливым верблюдом, которого подгоняют, постукивая в пустые высушенные меха, и заставляют испуганного шумом подвигаться вперед.

Подобно осмотренной по зубам лошади для определения ее возраста.

Дабы испытать твердость каждой отдельной стрелы.

«Черепной монастырь», милях в пяти от Куфы, по пути в Басру.

По псалму 145.10.

Минарет — «маяк»

На Востоке называются они чаще всего мадинет, а еще точнее ма’занет «место призыва на молитву» (производное от азан, см. том I).

Собственно говоря, несколько ранее появления Иоанна, но ведь этот святитель не изобрел же собственной догматики. Он только излагал систематически учение греческой церкви, исповедуемое в его стране.

Мурджиты — значит, собственно, «откладывающие». Они проповедовали, что божеский приговор о спасении или погибели человека не непреложно установлен предвеки предопределением, а отложен до дня Страшного суда. Кадариты же те, кои предоставляют человеку Кадар, т. е. его судьбу, свободную волю.

Введение монетной реформы при Абд-аль-Мелике, по строго критической проверке древнейших показаний, приурочивается арабами к 74 и 75 (693–4). Ранке же (Weltgesch/ У)1,190, прим. 2), пользуясь одной арабской заметкой, относит появление новой чеканки к 70 (689–90), но историк этот введен был, очевидно, в обман неточностью показания. Дело в том, что из оригинала текста Белазурия видно (изд. de Соеje, стр. 468), что Мус’аб приказал чеканить дирхемы в Ираке еще около 70 г.; на них стояло имя Аллаха, сопровождаемое славословием на арабском языке. Во всем остальном, упоминается там же, эти дирхемы не отличались от образца чеканки Хосроев. Здесь, стало быть, идет дело только о выбивке отдельных арабских слов на старых персидских штемпелях, а не о новом типе монет. По сообщению Макризия (у de Sacy, по приведенной Ранке цитате, стр. 191, прим. 2, по стр. 16 подлинника), подобные же монеты чеканил Абдулла ибн Зубейр в Мекке между годами 65 и 74 (685–693). Но даже если принять, что заметка этого жившего спустя 800 лет после события писателя достоверна, все же в данном случае ничего она не доказывает. Никоим образом не мог дозволить Абд-аль-Мелик обращаться монетам соперника в своих владениях; столь же невероятно предположение, чтобы халиф вздумал подражать наобум мероприятию претендента, с которым находился в непримиримой вражде. Итак, начало войны, по согласным в сущности показаниям арабов, Михаила сирийского (Ранке, стр. 193, прим.) и Феофана, следует отнести к 691 или 692 (71–73); с другой стороны, нельзя же допустить возможности чеканки арабской монеты ранее 74 (694). Вывод из этого прямой: значит, византийское сообщение о причинах нарушения Юстинианом мира неточно. Впрочем все эти и тому подобные трудности основательно решить можно только посредством обширного исследования хронологии Феофана; здесь не место распространяться об этом предмете. Замечу только, что ф. Гутшмидс указывал в «Zeitschrift d.deutschen Morgenlandischen Gesellschaft, XXIX, стр. 80, №1» в напечатанной там заметке, что Феофан сделал при описании одного происшествия, случившегося за 50 лет до разбираемого нами периода, очевидную ошибку на целых два года. Отчего же подобную ошибку нельзя допустить и по отношению к 70 (690), примерно годика на три, так, например, приурочивая поход Хаджжаджа против Мекки к 6181 (вместо 6184=концу 72; Феоф. изд. dе Воог I, 364). Тогда остроумное предположение Рюля о подобной же разнице, встречающейся у испанца Исидора Пацензийского, благодаря упущенному им сравнению лунного календаря мухаммеданского с солнечным христианским, может быть, приложимо с некоторой вероятностью и к соответственному месту, почерпнутому у Феофана. Таким образом, все легко разъясняется в пользу арабских писателей.

Я считаю битвы при Севастополисе (Rankе, стр. 192) и Цезарее лишь за различные версии одного и того же исторического факта.

По преувеличенному, вероятно, свидетельству Феофана, их было умерщвлено 200 тыс. Он и сам, как кажется, не совершенно доверяет этой цифре.

По арабским известиям, осада Константинополя происходила годом раньше, но в данном случае византийские известия несомненно достовернее.

Моns Aurasius древних, а ныне Джебель Аурес, на юг от Константины.

Вот те основания, опираясь на которые я считаю необходимым отвергнуть распространенное сказание об истории завоевания Испании. Гораздо позднее, как известно, арабские известия сообщают некое романтическое приключение. Юлиан, так передают они, находился в дружеских отношениях с Родерихом, последним королем вестготов. Для приобретения светского лоска граф послал свою дочь ко двору его, а развратный король соблазнил молодую девушку. Оскорбленный отец ради мщения бросился в объятия к арабам, поощрял их к завоеванию Испании и предложил им для этого предприятия свою помощь. Между тем само имя, которое дают арабские писатели дочери Юлиана (аль-Кахба «обесчещенная», переделанное впоследствии испанцами в донна Кауа), слишком подозрительно. Остальной приводимый в тексте материал позаимствован мною у Dahn, die Könige der Germanen, VI (2 Aufl. Leipzig, 1885, стр. 686,690), с которым соглашаюсь вполне в вымышленности всего анекдота про Кауа. С другой стороны, существование Юлиана, по-видимому, доказано Dozy в его Recherches, втор. изд. 1.64. В заключение прошу обратить внимание, что Родерих завладел короной лишь после первых арабских набегов в 711, ср. Ranke Weltgesch. V, I, стр. 212; Fournel, Les Berbers. Etüde cus la couquSte de l’Afrique par les Arabes. T. I.Paris, 1875, p. 238, n. 1.