Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

65. Ответ на первую часть затруднения – о нашей возможности беседовать с ангелами . – На первую часть ответим, во-первых, что мы можем говорить к ангелам. В отношении святых ангелов это достоверно подтверждается верой: ведь мы можем обращаться к ним с молитвой и открывать им свои сердца. Правда, об этих наших актах, когда мы обращаемся к ним, они могли бы узнать через блаженное видение или другие божественные откровения. Но и естественным путем наша речь может осуществляться нами и восприниматься ангелами: говорят же они и с бесами, которые с ними сообщаются. И праведные мужи порой беседуют с ангелами, не моля и не хваля их, но побуждая или порицая и, согласно вере, наставляя в Боге, что также известно из опыта.

66. Указанная речь может осуществляться посредством чувственных знаков. – Важно, обладает ли ангел врожденными интенциональными формами вещей, о которых говорит человек, или нет. – Важно, говорит ли человек к человеку или к ангелу. Наконец, такая речь может осуществляться людьми посредством чувственных знаков: устных слов, письмен и т. д.: ведь даже злые ангелы с легкостью усматривают эти знаки через посредство врожденных species, и значение их им известно в силу природного знания или опыта. Поэтому через них ангелы легко понимают то, о чем идет речь, и тем же способом, каким один человек понимает речь другого. Отсюда следует, что через такую речь ангел не видит самих по себе вещей, о коих говорит ему человек, но усматривает их только в знаке, а потому может соглашаться с тем, что таким образом говорится, не в силу самой речи, а только через посредство человеческой веры: ведь произвольно установленные знаки сами по себе на сообщают собственно знания обозначенных вещей, взятых в них самих. Я говорю: «сами по себе», потому что, если ангел из другого источника обладает врожденными интенциональными формами тех вещей, о которых говорит ему человек, то, применяя их, он сможет усмотреть, таковы ли они или нет. Что же касается внутренних актов самого говорящего человека, то если ангел не обладает (как мы предполагаем) их врожденными species, то и не сможет их познать сами по себе, пусть даже человек указанным чувственным способом сообщает ему о них. Если, например, человек, говоря с бесом, скажет, что верит его словам, тот сможет узнать, говорит ли он правду, не через усмотрение самой внутренней веры, а только из слов и других подсказок или следствий, которые он способен взвесить лучше и точнее человека. В этом роде речи следует отметить и другое различие между человеком и ангелом: человек не только предъявляет предмет человеку, с которым говорит, но и действительно производит возбуждение в собеседнике и приводит его в движение посредством чувств; ангела же он так возбуждать не в состоянии, поскольку чувственные слова ничего не способны произвести в ангеле. Это очевидно само по себе, а также из сказанного выше, ибо ангелы не принимают интенциональных форм от материальных предметов. Стало быть, этими чувственными знаками человек может лишь указать ангелам – если те пожелают обратить внимание – на то, о чем идет речь, подобно тому, как это происходит при беседе человека с другими людьми посредством письмен. Отсюда также следует, что через такую речь человек не может так говорить к одному ангелу, чтобы при желании все прочие ангелы не могли его понять.

67. Вызывает сомнение, может ли указанная речь осуществляться чисто ментально. – Ответ томистов. – По мнению автора, ответ не лишен смысла. – Особо трудный вопрос состоит в том, способен ли человек говорить к ангелу чисто ментально – посредством интеллекта и воли, помимо какого-либо чувственного обозначения. На него, по мнению томистов, согласно которым такая речь осуществляется через одно лишь внешнее распоряжение со стороны воли, следует в целом ответить утвердительно, и, соответственно, именно так они, судя по всему, и считают. В самом деле, человек вполне может желать, чтобы ангелу стали известны его мысль или чувство. И ангел, со своей стороны, не желает ничего другого, ибо, как предполагается, он обладает врожденными species таких актов и достаточным светом, чтобы через подобную речь интуитивно усматривать, на том же основании, сами человеческие акты. Единственное, чего ему недостает, – это подлинного возбуждения, но оно будет чисто объективным (как говорят сами томисты), и потому между человеком и ангелом, по моему мнению, не будет несоответствия, как я вскоре покажу. И, стало быть, в такой позиции остается только одно затруднение – относительно принятого допущения, согласно которому что ангел обладает врожденными species, позволяющими усматривать акты человеческого сердца, однако в их применении зависит от воли самого человека. Объяснить это убедительно можно лишь ссылкой на божественное провидение или на некое препятствие. Если же предполагать, как предполагаем мы, что ангел не имеет такой species, то вполне можно было бы сказать, что люди способны ментально говорить к ангелу, сообщая ему species нашего акта, которой он не обладал. И в этом нет ничего нового: все теологи, которые учат, что ангелы принимают species от вещей, тем более легко согласятся с тем, что они способны принимать их от наших актуально существующих актов – во всяком случае, если мы того пожелаем. Ведь, согласно этими учителям, таким способом species принимаются при участии объектов как производящих причин – целостных или частичных. Если Скот и другие приписывают такую производящую причинность даже материальным предметам, что удивительного в том, чтобы приписывать ее спиритуальным актам нашей души? Следовательно, хотя эта производящая причинность не может быть успешно доказана, я не вижу оснований к тому, чтобы называть ее невероятной или убедительно показать ее невозможность.

68. Более вероятен отрицательный ответ. – Ответ на довод из § 64. – Довод от отделенной души не решает вопроса; см., однако, посмертно изданный трактат «О душе», дисп. 14, вопр 6, § 9. – Тем не менее, добавлю: мне кажется более вероятным, что сопряженная с телом душа не способна напечатлевать в ангеле собственную species своего внутреннего акта. В самом деле, такое действие чисто духовно, а душа, сопряженная с телом, не может выполнять чисто духовного действия без участия некоторого подобия материальной вещи: ведь именно поэтому она не способна мыслить без обращения к фантазмам. Что же касается довода от отделенной души, на него, прежде всего, ответим: сомнительно, чтобы отделенная душа могла так же совершенно беседовать с ангелами, как они сами беседуют между собой, ибо она принадлежит к низшему порядку, обсуждение чего мы откладываем до трактата третьего, посвященного душе, его последней книге. Теперь же скажем, что отделенная душа может говорить с ангелами, являя им свои извлекаемые в этом состоянии акты через сообщение ангелам собственных species этих актов, однако отрицаем, что так же обстоит дело с душой, сопряженной с телом. Этому можно было бы привести достаточное основание: ведь такая сопряженность с телом не позволяет душе производить species вне сопряженности с телом, что нам ясно из опыта некоторых актов, хотя, возможно, этому не найти априорного обоснования – разве что в том, что способ действия определяется способом существования. И этого достаточно для наших целей. Мы можем, однако, объяснить причину подробнее. Ведь эта species должна напечатлеваться, как актуально умопостигаемым объектом, тем самым актом, который являет себя в речи. Но если объект отделенной души актуально умопостигаем, то объект души, сопряженной с телом, хотя и нематериален и с этой стороны кажется актуально умопостигаемым, однако некоторым образом умопостигаем только в потенции, а потому не способен воздействовать на дух и напечатлеть в нем свою чисто духовную species. Ибо как сопряженная с телом душа способна мыслить только сообразно материальным вещам, по словам св. Фомы, вопр. О душе, арт. 18, так и ее акт по природе способен производить только соразмерную себе species, точно так же сохраняющую некоторую сообразность материальному. Это можно видеть на примере species, которую акт нашего интеллекта оставляет в нашей памяти: она всегда представляет акт в некоторой соотнесенности с материальным, подобно тому, как тот акт, от коего она произошла, актуально репрезентировал (свой объект). Но такая species не соразмерна ангелам, да и сопряженная с телом душа не имеет актов, в коих могла бы произвести лучшие species; а потому она не способна продуцировать в ангелах интенциональные формы своих актов. Напротив, отделенная душа будет иметь духовный способ действия и поэтому сможет производить акты, более благородные по бытию или хотя бы по модусу, и через них сумеет говорить с ангелами более возвышенным способом – если можно так выразиться, лицом к лицу. Исходя из этого, соответственно, следует утверждать, что мы в земной жизни не в силах внутренне возбуждать ангелов, чтобы они слышали нашу речь, как и они не в силах по природе усматривать наши акты, даже если бы мы этого захотели. В самом деле, то и другое следует из того принципа, что мы не можем напечатлевать в них species. И в этом нет ничего несообразного, так как по природе люди не принадлежат к сообществу, или республике, ангелов. Я говорю: «по природе», потому что по благодати они принадлежат к одному мистическому телу, и поэтому весьма правдоподобно, что Бог даровал святым ангелам species, через которые они познают наши акты при разговоре с нами, только усматривают эти акты в слове. Злым же ангелам, полностью отсеченным от этого тела, нет необходимости давать species, и потому они вообще не способны видеть наши акты.