Франсиско Суарес - Франсиско Суарес о речи ангелов

«Тебе служат Ангельские силы, Тебе поклоняются соборы архангелов. Ты окружен стоящими и летающими многоочитыми херувимами и шестокрылыми серафимами, прикрывающимися в страхе от Твоей неприступной славы. Итак, Ты, будучи Неограниченным, Безначальным, Неизреченным Богом…» [92]. «…И живут на небесах, и одно у них занятие – песнословить Бога и служить Его божественной воле» [93].

Представление о том, что земная литургия есть образ небесной, в коей принимают участие ангелы, было заимствовано ранней Церковью из первоначального иудаизма. Это представление получило развитие в эпоху Византии и особенно ясно отразилось в Sanctus («Свят») и – в специфически византийской форме – в «Херувимской песни». Но уже тот факт, что византийско-славянская духовная музыка чисто вокальна и исключает любое инструментальное сопровождение, свидетельствует о влиянии культовой эстетики псевдо-Дионисия.

Церковная литургия служит мостом на небо, более того, она таинственным образом уже есть небо на земле. Божественное, присносущее простирается вплоть до земного существования, открывая возможность встречи с Богом, а стало быть, и возможность надлежащим образом восславить Его. Глубже всего небесную литургию отображает празднование Святой Евхаристии. При ее совершении община встречает живого Христа, который оказывается в центре нее посреди небесных сонмов святых и ангелов [94]. В окружении херувимов и серафимов Господь Христос приближается к жертвеннику, будучи сокрыт, но действен и мощен. В православной религиозной практике литургия Святого Причастия есть священная драма: не метафорический спектакль, а религиозное событие, соединяющее небо и землю. Благодаря вере община переживает вступление хора ангелов: они присоединяются к верующим, чтобы вместе с ними восславить чудеса Божии. Таинственным образом ангелы участвуют в Святом Причастии; со своей стороны, Церковь в течение долгих часов участвует в присносущем поклонении ангелов, в их ликовании и молитвословии на небесах. Символические действия отображают этот таинственный характер литургии.

Далее мы будет говорить о «Литургии Иоанна Златоуста», поскольку она свидетельствует об участии ангелов. Готовясь к литургии, священник вынимает несколько частиц жертвенного хлеба и располагает их вокруг «агнца» – центральной части просфоры, символизирующей Христа; все вместе символизирует единство всех верующих – живых и усопших, святых и ангелов. Одновременно священник поминает всех принадлежащих к общине святых; так он выражает их право участвовать в Евхаристии. Он поминает ангелов следующими словами:

«В честь и память всеславных чиноначальников Михаила и Гавриила и всех небесных сил бесплотных» [95].

Во время так называемого «малого входа», т. е. до чтения Евангелия, священник, диакон и свещеносец идут от алтаря к собранию верующих, вынося Евангелие. При этом священник тихо молится:

«Владыко Господи Боже наш, уставивый на небесех чины и воинства Ангел и Архангел в служение Твоея славы, сотвори со входом нашим входу святых Ангелов быти, сослужащих нам, и сославословящих Твою благость. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь» [96].

После торжественного входа с Евангелием, которое фактически есть образ Христа, хор запевает Трисвятое. Это древняя христианская литания, которая в современной римско-католической литургии все еще исполняется по-гречески в Импроперии в Великую пятницу [97]: «Святый Боже, / Святый Крепкий, / Святый Безсмертный, помилуй нас». Пение Трисвятого предваряет молитва священника:

«Боже Святый, иже во святых почиваяй, иже трисвятым гласом от Серафимов воспеваемый и от Херувимов славословимый, и от всякия Небесныя Силы покланяемый, иже от небытия во еже быти приведый всяческая, создавый человека по образу Твоему и по подобию, и всяким Твоим дарованием украсивый, даяй просящему премудрость и разум, и не презираяй согрешающаго, но полагаяй на спасение покаяние, сподобивый нас, смиренных и недостойных раб Твоих, и в час сей стати пред славою святаго Твоего жертвенника, и должное Тебе поклонение и славословие приносити. Сам, Владыко, приими и от уст нас, грешных, Трисвятую песнь, и посети ны благостию Твоею, прости нам всякое согрешение вольное же и невольное, освяти наша души и телеса, и даждь нам в преподобии служити Тебе вся дни живота нашего, молитвами святыя Богородицы, и всех святых, от века Тебе благоугодивших» [98].

«Великим входом» открывается «литургия верных»: священник и диакон переносят святые Дары – хлеб и вино – на престол, где им предстоит стать телом и кровью Христовыми. Отныне они уже представляют Его воображаемое явление, указывая на Его неминуемую эпифанию. Поэтому и херувимы, зримо представленные священником, диаконом и общиной, и весь придворный небесный сонм готовы служить Царю. Христос переносится ангелами в круг верующих. Как римские солдаты возносили новоизбранного императора на щит и несли его через свои ряды, провозглашая тем самым его право на власть, так Царь Царей проносится на дискосе, как на щите, незримыми легионами ангелов на алтарь – Его престол, являя свою жертву как Господь неба и земли. Во время этой величественной процессии община подражает ангелам, а хор запевает Херувимскую песнь:

«Иже Херувимы тайно образующе, и животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. – Яко да Царя всех подымем, Ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа. Аллилуиа. Аллилуиа» [99].

Присутствие ангелов в евхаристической литургии обладает двойным смыслом [100]: они суть космическая и присносущая почетная стража Царя, передающая Ему молитвы верующих; и они побуждают общину прославлять владыку вселенной надлежащим образом:

«Представь, близ кого ты стоишь, с кем будешь призывать Бога: с херувимами! Подумай, с кем вместе ты ликуешь, и этого достаточно будет для возбуждения в тебе бдительности, когда вспомнишь, что ты, облеченный телом и связанный плотию, удостоен прославлять общего всем Владыку вместе с бесплотными силами. Итак, никто с рассеянною душею пусть не участвует в этих священных и таинственных песнопениях, никто пусть не имеет в себе житейских помыслов в такое время, но, изгнав из души все земное, переселив всего себя на небо и как бы стоя близ самого престола славы и воспаряя вместе с серафимами, пусть каждый возносит всесвятую песнь Богу славы и величия» [101].

Верующий, который может наслаждаться общением со Христом через принятие таинств, стоит даже выше ангелов; он принадлежит к тому телу, пред Главой коего склоняются все ангелы: