Барт Эрман - Как Иисус стал богом

В данном контексте мне нет необходимости вдаваться в продолжительные дискуссии о раннехристианском гностицизме; на эту тему есть много превосходных исследований. 4Для моих целей достаточно отметить, что различные группы, появившиеся уже после новозаветного периода – причем все они, разумеется, утверждали, будто представляют «изначальные» взгляды Иисуса и его учеников, – считали, что материальный мир, в котором мы обитаем, есть гиблое, порочное место, по контрасту с другим, более славным и чисто духовным царством, к которому в конечном счете мы все принадлежим. Единственный способ избавиться от ловушки этого материального мира – приобрести свыше сокровенное «знание» (=гнозис ) о том, откуда мы, почему мы здесь оказались и как мы можем вернуться в наш небесный, духовный дом. С этой точки зрения Иисус есть тот, кто сошел с небес, чтобы дать нам это сокровенное знание. Данные группы получили название гностических из-за акцента, который они делали на гнозисе (знании).

Я обсужу более подробно этот взгляд на Христа в главе 7. На данной стадии достаточно подчеркнуть, что для многих из гностиков личность, которая известна нам как Иисус Христос, не была единой личностью, но двумя – божественным существом, которое спустилось с небес, чтобы временно вселиться в человека Иисуса. С этой точки зрения, материальное тело, принадлежавшее материальному миру и низшему божеству, его создавшему, было превзойдено во время смерти и воскресения Иисуса, так что тело было убито, но божественный дух, отличный от него, затронут не был. Божественный дух вернулся в свою небесную обитель, тогда как тело осталось разлагаться здесь, на земле. Согласно этому взгляду, физическое тело не было преображено в духовное, как у Павла, но было брошено в могилу. Дух же пережил распятие, так что ему в действительности не было нужды воскресать. Во время распятия он просто высвободился из уз плоти.

Этот взгляд можно встретить в книге, называемой «Коптский апокалипсис Петра», которая была обнаружена, наряду с собранием других раннехристианских писаний, в 1947 году, недалеко от египетского города Наг-Хаммади. Данный текст представляет собой рассказ о распятии Иисуса от первого лица, поведанный самим Петром. Что поразительно – и действительно очень странно – так это то, что пока Петр беседует с Иисусом, другого Иисуса распинают на его глазах. То есть здесь, по-видимому, присутствуют два Иисуса в одно и то же время. Более того, Петр видит еще и третью фигуру у креста, радостную и улыбающуюся. Это тоже Иисус. В порыве вполне понятного смущения Петр спрашивает Иисуса (того, с которым он беседует), что же он видит. Спаситель отвечает, что они распинают не его, но лишь его «плотскую оболочку». Именно смеющийся Иисус у креста – «живой Иисус». Затем Петру сказано следующее:

Тот, кого они распяли, является первородным, домом бесов и сосудом, в котором они обитают и который принадлежит Элохиму и кресту, находящемуся под законом.

Тот же, который стоит возле него, это живой Спаситель, первая часть от того, которого они схватили. И он освободился и стоит радостно, взирая на тех, которые его преследовали… Поэтому он смеется над их непониманием… Так вот останется то, что подвержено страданию, поскольку тело – это подобие. А то, что было освобождено, это мое бестелесное тело (Апокриф Петра , 82). 5

Итак, то, что убито – это не более чем физическая оболочка Иисуса, которая принадлежит Богу этого мира (Элохим – еврейское имя Бога в Ветхом Завете), а не истинному Богу. А настоящий Иисус – бесплотный дух, который некоторое время пребывал в телесной оболочке, но затем вырвался на свободу. Этот «живой Иисус» смеется потому, что его враги думают, что могут его убить, но в действительности они не в состоянии к нему прикоснуться. Согласно этому взгляду воскрес божественный Дух Иисуса, но не его тело.

Мы не знаем, как рано такого рода развитые гностические взгляды нашли выражение в христианском движении; они, безусловно, уже присутствовали в нем к середине II столетия, а возможно, и раньше. Но тенденции в сторону подобных взглядов имели место уже в новозаветный период. Если моя реконструкция событий в Коринфе, приведенная выше, верна, то уже в 50-е годы н. э. некоторые из уверовавших в Иисуса допускали мысль о том, что воскрес из мертвых только его дух, но не тело. Еще одно подтверждение того, что ряд христиан придерживался подобной точки зрения, можно найти в том обстоятельстве, что некоторые из более поздних евангельских традиций заходят довольно далеко в стремлении эту точку зрения опровергнуть.

Так, например, в Евангелии от Луки, написанном, по всей вероятности, около 80–85 годов, когда Иисус воскрес, его ученикам было трудно поверить, что это действительно он, причем в теле – даже когда они сами его видели. Об этом прямо говорится в Лк 24:36–37: «А когда они говорили об этом. Он Сам стал посреди них, и говорит им: мир вам. Они же, в ужасе и страхе, думали, что видят духа» (это слово иногда переводится как «призрак»). Иисус укоряет их и просит ощупать его тело, чтобы они могли убедиться в его реальности: «Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и посмотрите: дух плоти и костей не имеет, как вы видите у Меня» (24:39). Ученикам все же трудно в это поверить, поэтому Иисус просит дать ему пищи. Они дают ему кусок печеной рыбы и он съедает его у них на глазах.

Суть данного рассказа в том, что это действительно Иисус – тот самый Иисус, который умер, и он по-прежнему обладает полноценным телом с плотью, костями, ртом и, предположительно, пищеварительной системой. Почему здесь делается такой упор на телесной природе воскресшего Иисуса? Почти наверняка потому, что другие христиане отвергали мысль о том, что воскресение было в теле. В случае дебатов между Павлом (из 1 Кор) и гностиками (из «Коптского апокалипсиса Петра») Лука, несомненно, примкнул бы к лагерю Павла.

Но с одной возможной разницей. Когда Павел говорит в 1 Кор о духовном теле Иисуса, он ясно дает понять, что это тело преображено в бессмертное существо. Для Павла это необходимо потому, что реальное тело из плоти и крови состоит не из того «вещества», чтобы оно могло войти в Царство Бога. Как он недвусмысленно заявляет в данном контексте, «плоть и кровь Царства Божия наследовать не могут, и тление нетления не наследует» (1 Кор 15:50). Смертное, тленное тело будет преображено в нечто иное – бессмертное и нетленное, духовное тело. Только тогда оно унаследует вечную жизнь. И для Павла это тот самый род тела, которое имел после воскресения Иисус.

Но для Луки, по-видимому, воскресшее тело Иисуса – не более чем его труп, который был возвращен к жизни. Правда, он не говорит прямо, что это тело – все те же «плоть и кровь», которые, по выражению Павла, «Царства Божия наследовать не могут».