Этери Чаландзия - Еврейский вопрос: Беседы с главным раввином России

Вместе с Ковчегом в страну вернулся Бог, и народ израильский ликовал. Сам Давид продолжил то, что умел делать лучше всего – воевать. Моав, Ассирия, филистимляне, аммонитяне, амалекитяне, эдомитяне – успешный в своих походах царь создавал уже не страну, а империю. Но мечтой воинственного царя было строительство Иерусалимского Храма. «Всеми силами я заготовил для дома Бога моего золото для золотых вещей и серебро для серебряных… камни красивые и разноцветные… и множество мрамора…» (Ветхий Завет). Сделав все возможное со своей стороны, чтобы Храм был возведен, Давид перед смертью передает сыну Соломону проект постройки, разработанный им совместно с Синедрионом (Советом старейшин). И в четвертый год своего правления великий царь Соломон приступает к великому строительству. Из Финикии от дружественного правителя Тира Хирама I был доставлен его тезка – лучший зодчий всех времен и народов Хирам-Абис , потомок Каина и, по некоторым свидетельствам, один из основателей масонского движения. Кстати, и самого царя Соломона «вольные каменщики» называли «одним из искуснейших в нашей науке».

Начинается строительство. В течение семи лет около 200 000 человек так или иначе принимали участие в постройке Храма. В 950 г. до н. э., на 11-м году царствования Соломона, «проект был сдан». Если бы празднующие тогда знали, что через три с половиной столетия их прекрасный Храм из золота и белого камня будет уничтожен вавилонским царем Навуходоносором… Ковчег Завета окажется утерян, а сами жители святого города частично будут истреблены, частично угнаны в рабство в Вавилон. 9-е число месяца ава, дата падения Храма, навсегда войдет в историю еврейского народа как день печали и траура. И, хотя пророки предупреждали о грядущих несчастьях, тогда, на освящении первого Храма в Иерусалиме, было время радоваться, а не скорбеть.

Надо понимать, что именно построил царь Соломон. Храм был особым местом, а не просто самой главной синагогой мира. Синагога и Храм совершенно разные вещи. Синагога – «дом собрания», место, где в положенные часы и дни или просто по велению души собираются люди, чтобы молиться, отмечать Субботу и праздники, исполнять ритуалы, общаться, учиться, спорить. Кстати, «синагога» – греческое слово, на иврите оно звучит как бейт-кнессет . Да, синагога играет огромную роль в жизни правоверного еврея, но по своему значению она никак не может сравниться с Храмом – бейт-а-микдаш – местом, которое Всевышний выбрал для своего присутствия на земле.

По многим описаниям в Талмуде и других источниках, в Храме люди ощущали Всевышнего. Их чувства были сравнимы с теми, которые евреи испытывали на горе Синай во время получения скрижалей Завета. Как написано в том же Талмуде, собравшиеся в Храме «слышали телом» и «видели телом», они переживали особые, непонятные и невероятные состояния. Все, кто присутствовал в нем, поднимались до пророческого уровня, становились провидцами. Обстановка в Храме была особенной, там даже время текло по-другому.

Устройство Храма было довольно простым. Он состоял из трех частей – переднего двора, притвора ( элама ), который служил границей, отделявшей святое от мирского, святилища ( хехала ), где располагались Менора, Столы хлебов и жертвенники и где проходила основная храмовая жизнь, и Святая Святых ( дбира ), помещения, в котором хранился Ковчег Завета и куда только раз в год на Йом-Кипур заходил первосвященник. По свидетельству раввина Гирша, внутри Храма «на Западе стоял Ковчег Завета… на севере – Стол с хлебами предложения, на юге – Менора с лампадами, восточная сторона была обращена к народу, с той стороны был вход, и там, один за другим, стояли жертвенники, которые как бы побуждали людей к радостной самозабвенной отдаче себя Божественной Торе, ожидающей их на западе».

Таким образом, по Гиршу, Храм являлся символическим сооружением. Его западная сторона олицетворяла Тору и Божественное присутствие, северная сторона – материальную жизнь, южная – духовную, восточная – народ Израиля.

В те далекие времена жизнь в Иерусалиме была особенной. В Храм нельзя было зайти с улицы – проходил мимо, увидел, решил зайти, помолиться. Нет. Чтобы посетить Храм, человек должен был неделю поститься и очищаться. Поскольку ходили в Храм довольно часто, большая часть жителей Иерусалима была ритуально очищена. Кроме того, в Храм приходили приносить жертвы. На жертвеннике всесожжения происходили ежедневные жертвоприношения: искупительные, благодарственные, покаянные. Сам жертвенник представлял собой огромную площадку двадцать метров длиной, двадцать шириной и четыре метра высотой. На нем не переставая резали скот и забивали птицу. Кровь возливали на жертвенник, тут же сжигали туши. По современным понятиям это была настоящая скотобойня, но при этом в помещении не было ни мух, ни дурного запаха, ни удушливой атмосферы. В Талмуде говорится, что даже беременные женщины не испытывали никаких неприятных ощущений, находясь в Храме во время жертвоприношений.

Хлеб предложения, выпеченный из муки и воды, лежал неделями и оставался свежим. Его готовили без дрожжей и других добавок, и по всем законам он должен был моментально черстветь и спустя несколько дней превращаться в камень. Но священники, которые имели право взять его только через неделю, брали в руки свежевыпеченный мягкий и ароматный хлеб.

Стены Храма были сделаны из кипариса и ливанского кедра, по приказу Соломона специально привезенных для строительства. Со временем эти стены «ожили» и стали давать побеги. И храмовые служащие были вынуждены состригать отростки, чтобы они не мешали ходить.

Есть описания и других чудес, творившихся в Храме. Например, во время молитвы на Йом-Кипур, единственной молитвы в году, когда евреи трижды падают на колени и произносят непроизносимое четырехбуквенное имя Всевышнего, в Храмовый двор пускали всех молящихся. Людей было так много, что все стояли вплотную, плечом к плечу – что называется, яблоку негде было упасть. Но в тот момент, когда нужно было опускаться на колени, оказывалось, что во дворе достаточно места и никто друг другу не мешает. В город, где жили сто тысяч жителей, на религиозные праздники три раза в год прибывало около двух миллионов (!) паломников, и каким-то удивительным образом всем удавалось разместиться. Ни один человек не оставался голодным, ни один не жаловался на то, что ему негде спать. Все становилось иначе, пространство расширялось, происходило чудо. Но в этом-то и таилась опасность. Постоянное взаимоотношение с чудесным развратило человека. Люди привыкли к чуду. Сталкиваясь с ним чуть ли не каждый день, они перестали ценить его и восхищаться им. К сожалению, это свойственно нашей природе. Нам постоянно хочется чего-то нового. Свежего. Не испытанного ранее.